Молодой, талантливый хирург Иван Сергеевич Мурашин, уже успевший зарекомендовать себя как одного из самых перспективных специалистов в своей клинике, давно привык к нестабильности и непредсказуемости своего рабочего графика. Для него ночные звонки стали чем-то вроде второго имени — они означали одно: его снова вызывают в больницу, где каждая минута на вес золота. Только что он закончил сутки дежурства, как снова пришлось собираться, откладывая отдых в сторону, ведь где-то рядом кто-то нуждается в его помощи.
Иван лежал в кровати, но сон уже ускользал от него, едва телефон начал звонить. Он открыл глаза, медленно сел, с трудом сдерживая зевок, и потёр лицо, пытаясь проснуться. Звонок был не просто так — это была дежурная медсестра, Оксана Витальевна. Молодой врач взял трубку, стараясь звучать бодро, хотя на самом деле чувствовал, как тело всё ещё просит отдыха:
— Алло, добрый вечер, Оксана Витальевна. Да, я вас слушаю. Нет, не спал, — усмехнулся он, стараясь разрядить напряжение, — сейчас буду. Уже в пути.
Его машина стояла на улице, как всегда — не в гараже. Это стало своего рода ритуалом с тех пор, как он начал работать в отделении скорой помощи. Ведь в любое время, даже глубокой ночью, его могли вызвать, и он должен был быть готов. Нет времени на сборы, нет времени на сомнения — только мгновенная реакция и полная концентрация.
— Ваня, ты снова уходишь? — из спальни вышла его мама, 52-летняя Вера Дмитриевна Мурашина. Её голос звучал с легкой тревогой, но в нем чувствовалась привычность и понимание. Она давно смирилась с тем, что её сын выбрал нелёгкий путь хирурга.
— Да, мам, срочная операция. Мне предстоит ассистировать Карпакову. Скорее всего, до утра не вернусь — там сложный случай, — ответил он, стараясь говорить спокойно, хотя внутри уже началась подготовка к предстоящей борьбе за чью-то жизнь.
— Разве я теперь усну? — вздохнула Вера Дмитриевна, подходя ближе. — Вань, ты же знаешь, я всегда буду ждать тебя, и мне тяжело не знать, как у тебя всё прошло.
— Мам, не надо так. Ты не должна из-за меня терять сон. Я выбрал эту профессию осознанно, и ночные вызовы — часть моей жизни. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого.
— Сын, давай я сама решу, по какому поводу мне страдать, хорошо? — мягко, но решительно ответила женщина, вспоминая, как много раз в прошлом она стояла у окна, ожидая, когда сын вернётся домой.
— Договорились, — кивнул Иван, обнял маму, поцеловал в щёку и быстро направился к двери. Через несколько минут его машина уже выезжала со двора, унося его в ночь, полную неизвестности.
В больнице скорой помощи началась подготовка к операции. Хирургическая бригада была собрана и готова к началу процедуры. Когда Иван вошёл в операционную, его встретил заведующий отделением, 60-летний Игорь Ильич Карпаков — опытный хирург, который не терпел опозданий и не прощал недочётов.
— Ваня, почему так долго? — строго спросил он, не скрывая раздражения.
— Игорь Ильич, всего пятнадцать минут, я ехал как мог, — оправдывался молодой врач.
— Мужчина, лет 55-60, множественные рваные раны, большая кровопотеря. Доставили на вертолёте спасатели. Скорее всего, зверь напал, — без лишних слов сообщил Карпаков, сразу перейдя к делу.
— Кто его так? — спросил Иван, чувствуя, как внутри начинает подниматься тревога.
— Медведь, — коротко ответил старший хирург, и врачи направились к операционному столу.
Как только Иван увидел пациента, его сердце замерло. Внешность мужчины была измождённой, покрытой ссадинами и грязью, но в этом измученном теле он узнал кого-то родного. Это был его отец — Сергей Алексеевич Мурашин, который исчез тринадцать лет назад. Время изменило его лицо, но не изменило суть — это был человек, которого они с матерью давно считали погибшим.
Но времени на эмоции не было. Операция началась, и Иван включил в себя ту часть себя, которую он научился использовать в самых тяжёлых ситуациях — холодный, собранный, профессиональный механизм, способный сохранять контроль даже в хаосе. Его душа будто замораживалась, а мысли выстраивались в строгий порядок. Он знал, что если сейчас он даст себе слабину, это может стоить жизни пациенту.
Операция длилась несколько часов. Когда всё было закончено, и пациента перевели в палату интенсивной терапии, Иван вышел из операционной с тяжёлым сердцем и телефоном в руках. Он набрал маму. Она ответила почти сразу, голос дрожал от волнения.
— Сынок, как всё прошло?
— Всё хорошо, мама. Операция прошла успешно. Пациент в тяжёлом, но стабильном состоянии.
— Слава Богу… — облегчённо выдохнула женщина, но добавила: — А почему у тебя голос такой странный? Ты плачешь?
— Мама, я сейчас тебе скажу кое-что, но ты должна обещать, что не будешь паниковать. Это хорошая новость, но она слишком неожиданная.
— Говори уже, не мучай! — взмолилась Вера Дмитриевна.
— Нет, лучше я приеду домой и расскажу всё лично. Подожди меня, пожалуйста.
— Нет уж, сынок. Ты меня заинтриговал — теперь говори сейчас!
— Хорошо… Сегодняшний пациент — жив. Мы сделали всё возможное. Органы целы, шрамы останутся, но он выживет. И… этот человек… он тебе знаком. Он — наш.
— Не может быть… — прошептала Вера Дмитриевна, — ты хочешь сказать… это он?
— Да, мам. Это папа. Он жив.
Женщина закрыла лицо руками, пытаясь сдержать слёзы. Она не могла поверить своим ушам. Столько лет ожидания, столько боли, и вот — он вернулся.
— Я сейчас приеду, — сказала она, уже собираясь.
Но, прежде чем выйти из дома, она снова набрала сына:
— Слушай меня внимательно. Никому не говори, что он жив. Особенно дяде Андрею. Обещай мне это.
— Почему? — не понял Иван.
— Я объясню дома. Просто обещай.
Через двадцать минут Вера Дмитриевна вбежала в больницу, не обращая внимания на протесты администратора. Её остановила высокая, элегантная женщина — Елизавета Михайловна Савельева, кардиолог, хорошо знавшая семью Мурашиных.
— Вера Дмитриевна, Вани сейчас нет, он отдыхает. Пойдёмте, я отведу вас к нему.
— Лизонька, здравствуй, мне нужно к Ване. Это срочно.
Елизавета понимающе кивнула и повела женщину по коридорам больницы. Через десять минут мать и сын стояли у смотрового окна реанимации. Сергей Алексеевич лежал с закрытыми глазами, и Вера, не в силах сдержать эмоций, прижалась лбом к стеклу.
Иван молчал. Он знал, что сейчас мама переживает целую бурю воспоминаний. И тогда, словно в ответ на её молчаливую просьбу, мысли понеслись в прошлое, к тому дню, когда всё началось…
1988 год.
15-летняя Вера Нефедова, дочь известного профессора, впервые поехала в центр города без сопровождения родителей. Это был важный шаг в её юной жизни. Вместе с подругой Эммой Целинской они направлялись на первомайскую демонстрацию, а после планировали сходить в парк развлечений и кафе-мороженое.
Вера была воспитана в строгости, но с любовью. Она любила классическую музыку, посещала оперу, читала Достоевского и Толстого. Эмма же была совсем другой — свободной, дерзкой, увлечённой модой и западной культурой. Они дружили, несмотря на различия, потому что Вера была щедрой, а Эмма — харизматичной.
На демонстрации они познакомились с двумя парнями — 17-летними двоюродными братьями: Сергеем Мурашиным и Андреем Хайнецким. Сергей был тихим, задумчивым, с добрыми глазами. Андрей — более решительным, уверенным в себе. Именно с Сергеем Вера чувствовала что-то особенное. Их связывало нечто большее, чем простое знакомство. Это была любовь, которая позже превратилась в семью, в жизнь, в потерю и, теперь, в возвращение.
— Ну Вера, ну прошу тебя, — взмолилась Эмма. — Ты моя подруга или нет? Если откажешься, между нами всё кончено.
— Из-за каких-то парней разрывать дружбу с лучшей подругой? — удивлённо распахнула глаза Вера. Она думала, что Эмма шутит.
— Не просто какие-то, а самые лучшие. Вернее, один — Сергей, он мой, а второй — Андрей — твой. Договорились? – прошептала Целинская.
— Да не нужен мне никто. Забирай их обоих, — рассмеялась Вера. — Честно, ни один из них мне не интересен. Эм, давай лучше сходим вдвоём? Мы же собирались в парк аттракционов, в кафе. Зачем нам эти двое?
— А если я влюбилась с первого взгляда? — прищурилась Эмма. — Тогда ты даже не поддержишь меня?
Вера тяжело вздохнула. Конечно, она согласилась. Но в любом другом случае ни за что бы не пошла на прогулку с этими ребятами.
Во время встречи Эмма буквально виться вокруг Сергея, но было видно, что тот не слишком доволен. Каждый раз, когда мог, он бросал взгляд на высокую, немного угловатую Веру. А вот миловидная, полненькая Эмма ему явно не нравилась.
Целинская заметила это, но злилась не на Сергея, а на Веру, которая честно выполняла правила игры и шагала рядом с Андреем. Сам Андрей был равнодушен к обеим девушкам и весь вечер ходил недовольный.
Это знакомство стало началом раздора между близкими подругами. Эмма неделю не разговаривала с Верой, а та не понимала, почему. Оказалось — ревновала. Сначала Нефедова пыталась помириться, но потом махнула рукой: «Не хочет — пусть будет так».
Только тогда Вера почувствовала облегчение. Она осознала, что отношения с Эммой стали становиться невыносимыми. Подруга всегда чем-то недовольна, постоянно манипулировала, предъявляла претензии и не принимала ничьё мнение, кроме своего.
Нефедова расслабилась и начала заниматься тем, что ей самой нравилось. Раньше приходилось подстраиваться под Эмму, теперь же — всё равно. Наступило лето, и Вера жалела, что пропустила театральный сезон. Но ничего — семья профессора Нефедова обычно проводила лето на даче, и сейчас они тоже уехали за город.
Мама Веры умерла, когда та была ещё маленькой. Воспитывали девочку отец — 60-летний Дмитрий Юрьевич, врач и профессор, и бабушка по материнской линии — 75-летняя Зоя Макаровна Саяпина. Именно бабушка, работавшая много лет директором в Доме Пионеров, привила внучке любовь к искусству и театру.
Отец же воспитывал дочь между операциями и совещаниями, практически полностью положившись на тещу. Общее горе после смерти Натальи, матери Веры, связало их. После её ухода Зоя переехала к зятю и занялась воспитанием внучки. Так они и жили: профессор больше не женился, полностью сосредоточившись на работе и дочери.
Осенью, вернувшись с дачи, Вера неожиданно получила звонок от Эммы:
— Привет, подружка! Совсем забыла меня. За всё лето ни одного звонка.
— Я была на даче, ты же знаешь, — спокойно ответила Нефедова.
— Может встретимся? У меня новости — закачаешься!
— А смысл? — с сомнением спросила Вера. Ей не очень хотелось возобновлять отношения, особенно после всех обид. Она уже привыкла быть одна, без постоянных упрёков и недовольства.
— Ладно тебе, — засмеялась Эмма. — Кто старое помянет… Я скоро приеду, ставь чайник.
На самом деле, Целинская давно хотела помириться. Во-первых, она начала встречаться с Сергеем — как ей казалось. Оставалось только подтолкнуть его к первому поцелую. Например, надеть голубое платье с розочками. Только оно висело в шифоньере у Веры, а та была за городом.
Теперь Эмме не только не у кого было одолжить одежду, но и поплакаться на плече. Только Вера всегда слушала, понимала и чувствовала. Настоящий друг.
Целинская сразу заявила, что встречается с Сергеем, и пригласила подругу в кино вечером:
— Пойдём, там будут все наши. Сергей придёт со своим братом. Кстати, Андрей тебя несколько раз вспоминал. Думаю, ты ему понравилась, — игриво подмигнула она.
— Эмма, да не нужен он мне. Что мне с ним делать? У нас ничего общего, — удивилась Вера.
— Как это что? Встречайтесь! Ты ведь в десятом классе, а у тебя до сих пор нет парня. Все девушки в школе с кем-то встречаются, а ты только в библиотеке сидишь.
— Ну и что? Встречаться с первым встречным? Мне это не нужно, и вообще — мне всё равно, что другие девочки встречаются. Я не подвержена стадному инстинкту, — расстроилась Вера.
— Только не надо строить из себя особенную и смотреть свысока на других…
Едва начав мириться, подруги чуть снова не поссорились, но вовремя остановились. Ни одна, ни вторая не подозревали, что следующий конфликт будет последним в их дружбе.
У кинотеатра собралась толпа — билеты на премьеру были в дефиците. Девушки растерялись, но вскоре их окликнули ребята. Как только Сергей и Андрей подошли, для Мурашина-младшего весь мир перевернулся. Это была она — девушка из его снов. Та самая Вера, которую он видел весной и с тех пор не мог забыть.
Именно ради неё он и соглашался дружить с Эммой, надеясь вновь её увидеть. И теперь он точно не упустит свой шанс.
— Вера, можно тебя на минуту? Нужно поговорить, — сказал Сергей, беря её за руку и уводя в сторону. Андрей и Эмма переглянулись.
— Куда он её потащил? — недоумевала Целинская.
— В ЗАГС, — усмехнулся Андрей, но, заметив выражение лица Эммы, замолчал. — А я вижу, ты свою подругу на самом деле не любишь, правда?
— Не твоё дело, — зло бросила Эмма.
— Моё или нет — но теперь ты её возненавидишь ещё больше. Он её любит. И это ещё одна вещь, которая может нас сблизить.
— О чём ты говоришь? — скривилась Целинская.
— Сергей выбирал между вами двумя, и выбор оказался не в твою пользу, красавица. Встретимся завтра в полдень у кафе «Минутка». Обсудим план. Коротко: я сделаю всё, чтобы насолить Сергею. Отобью девушку, женюсь на ней — даже если не люблю. Главное — чтобы ему было больно.
— Он же твой брат. За что ты его ненавидишь?
— За то, что мама приносила объедки со стола Мурашиных. За то, что носил вещи с его плеча. За то, что всю жизнь мы были бедными родственниками, которых жалели. Ты знаешь, как унижает эта жалость?
Эмма смотрела на Андрея во все глаза. В этот момент она вдруг поняла: они с ним — одного поля ягоды. Их объединяло одно чувство — ревность и желание мести…
— Ты мне поможешь? — тихо спросила Эмма.
— Нет, мы поможем друг другу. Так будет точнее, — усмехнулся Андрей и резко дернул её за руку, предупреждая, что Сергей и Вера уже возвращаются.
Эмма сразу заметила: Сергей был смущён, а щёки Веры горели. Она поняла — подруга неловко себя чувствует, а Мурашин явно не намерен останавливаться на достигнутом. Что могло так смутить Веру? Скорее всего, слова восхищения и комплименты. Сердце Целинской бешено колотилось от ярости и обиды.
Фильм того вечера она почти не видела. Весь сеанс девчонка то поглядывала на Сергея, то переводила взгляд на Веру. Их переглядывания говорили больше всяких слов. Не дожидаясь завтрашней встречи у кафе, по пути домой, Эмма шепнула Андрею:
— Я согласна.
Осенью возле дома профессора Нефедова часто можно было увидеть мотоцикл «Ява», на котором приезжал студент-медик, друг семьи и давний знакомый — Сергей Мурашин.
Профессору он нравился, а бабушка Зоя Макаровна просто обожала молодого человека. Она прекрасно видела, как Сергей любит Веру, но та упорно делала вид, что между ними ничего серьёзного.
После школы Вера поступила на режиссёрский факультет университета, и у Эммы вспыхнула надежда: «Теперь-то Верка точно отпадёт от нашей компании». Где учиться пошла сама Целинская — догадаться нетрудно. Разумеется, она выбрала фармацевтический факультет, чтобы быть поближе к любимому Серёже.
Хотела попасть на лечебный, но не хватило баллов. Пришлось довольствоваться фармакологией. Медицина ей была глубоко противна, но ради Сергея она готова была терпеть хоть лекции по химии каждый день.
При этом Вера оставалась для Эммы постоянной болью. Её ненависть росла с каждым днём, но приходилось притворяться, что они всё ещё лучшие подруги. Иначе её бы вообще перестали пускать в дом Нефедовых. Особенно мешала старуха Зоя Макаровна — слишком проницательная женщина:
— Зря ты её сюда водишь, Вера, — сурово сказала бабушка однажды. — На твоём месте я бы Эмму даже близко не подпускала. Зачем она всё время здесь вертится? Мешает вам с Сергеем побыть вдвоём.
— Бабуля, ну перестань… — покраснев, ответила внучка. — Мы же не хотим быть вдвоём! Просто Сергей приходит к папе. Он собирается работать его ассистентом после универа.
— Он собирается стать твоим мужем, а уж потом ассистентом, — вздохнула Зоя Макаровна. — Хороший парень, Верушка. Любящий. Не упусти его. А этого, его брата Андрея, да и твою «лучшую подругу» — гони прочь.
— Почему заклятые враги? — удивилась Вера. — Мы с Эммой дружим с детства. Да, были ссоры, но это ведь бывает у тех, кто долго вместе.
— Дитя ты ещё, Веруня. Слушай меня. Мне недолго осталось, а твой отец живёт наукой. Если кто и может стать тебе опорой и защитой в жизни — это только Сергей.
Вскоре Вера и сама начала понимать, насколько права бабушка. Это случилось перед самым Новым 1992 годом. Целый год они с Сергеем были счастливы и влюблены, поэтому решили отметить торжественно — в ресторане «Счастливый случай» в десять вечера, в кругу друзей и однокурсников.
Сергей позвонил невесте и приехал к подъезду на такси без пяти минут десять. Ждал около двадцати минут, но Вера так и не вышла. Отправив такси, он решил подняться к ней и нашёл девушку без сознания на лестничных ступенях.
Оказалось, едва она вышла из квартиры, кто-то с силой толкнул её в спину. Девушка скатилась вниз по лестнице. Преступник выкрутил лампочку в подъезде, поэтому было темно. От сильного ушиба и болевого шока Вера потеряла сознание.
Её и нашёл Сергей — врач, который сразу вызвал скорую. Всю новогоднюю ночь он просидел в больнице, пока оперировали Веру.
Их друзья праздновали без них. Никто не знал, почему пара не пришла. Даже близкая подруга Веры — Эмма, которая запоздала и вбежала в ресторан растрёпанная, тоже утверждала, что ничего не знает.
Андрей смотрел на неё с подозрением:
— Точно не знаешь, где Сергей и Вера?
— Я же сказала — не знаю! — раздражённо ответила Целинская.
— Сказала она… — скривился Андрей. — Да ты чаще врёшь, чем дышишь. Может, хотя бы причесалась, сидишь как после боя — растрёпанная.
— Просто заколку потеряла. Отвянь, — Эмма толкнула его локтем, а он в ответ её ущипнул.
Такие вот отношения у них с самого начала — полные ненависти и зависимости. Общая неприязнь к Сергею и Верке связала их крепче, чем они сами могли представить.
На следующий день Андрей узнал, что произошло. Его двоюродный брат рассказал обо всём, как только стало известно, что операция прошла успешно, и теперь Вера проведёт какое-то время в гипсе.
— Да ты серьёзно? Кто мог такое сделать? — удивился Андрей. — Столкнуть с лестницы нарочно — это же уголовное дело. За такое срок дать могут.
— Да, если найти виновника. Но Вера понятия не имеет, кто это был. Правда, мне удалось найти на лестнице женскую заколку. Хотя, конечно, это не значит, что её именно преступник обронил. Могла потерять кто-то из жильцов, — задумчиво сказал Сергей.
Андрей промолчал. Он вспомнил тот вечер, когда Эмма прибежала растрёпанная, сбитая с толку, и призналась, что потеряла заколку…
Почти полгода Вера восстанавливалась после тяжёлого перелома. Все это время Сергей не отходил от неё ни на шаг, и девушка вновь убедилась: Мурашин — тот самый человек, с которым она готова пройти через всё.
Свадьбу сыграли в августе 1994 года, а уже в сентябре Сергей поступил в ординатуру. Его мечтой было стать кардиохирургом, и он стал им, хотя путь к этой профессии был ещё долгим. Но именно в день свадьбы едва не случилось новое горе: Вера потеряла ребёнка. Она была на втором месяце беременности, но никто, кроме близких, об этом не знал.
Торжество прошло в ресторане, а на следующий день молодая компания отправилась за город. Они расположились в лесу у озера — шашлыки, песни под гитару, тёплый сентябрьский воздух. Природа будто не спешила расставаться с летом.
Вода в озере так прогрелась, что гости решили искупаться. Поскольку некоторые приехали без купальников, договорились купаться по очереди: девушки с одной стороны озера, мужчины — с другой. Вера и Эмма собрались окунуться первыми, а остальные тем временем накрывали стол.
Прошло минут двадцать, как вдруг раздался резкий крик:
— Помогите!
Это звала Вера. Сергей и ещё несколько человек бросились к воде и увидели, как молодая невеста барахтается в озере. Сама Эмма прыгала на берегу на одной ноге — её скрутила судорога. Подруга могла бы помочь, но не смогла даже сама устоять на ногах.
Веру спасли, но испуг и стресс стали слишком сильны — случился выкидыш. Долгое время после этого женщина находилась в подавленном состоянии. Сергей не отходил от неё, рядом были друзья — и Эмма, и Андрей.
Однажды, возвращаясь домой после визита к Мурашиным, Андрей решил поговорить с Целинской:
— Ну ты и стерва, Эмка. Настоящая, закоренелая мерзавка. Я даже сам начинаю тебя побаиваться.
— Это из-за чего же? — презрительно усмехнулась она.
— Ты думаешь, я не знаю, кто Веру с лестницы столкнул? Знаю. И могу рассказать, как одна бесчувственная особа видела, как чуть не утонула её подруга, и даже не попыталась помочь.
— Тогда лучше помалкивай, — прошипела Эмма, — а то я тоже многое могу рассказать. Например, как ты мечтаешь отобрать у Сергея всё, что ему принадлежит. Не думаю, что ему это понравится.
— Вот ты и подонок, — Андрей схватился за голову, — но знай: ничего у тебя не получится.
— Почему?
— Потому что ты слишком эмоциональная и глупая. Месть — блюдо, которое подают холодным. А ты действуешь сгоряча. Если хочешь чего-то добиться — нужно планировать, просчитывать каждый шаг. А ты — эмоции вперёд, разум сзади.
— Может, научишь меня? — Эмма с интересом посмотрела на своего сообщника.
— Бесполезно, — покачал головой Хайнецкий. — Только если ты будешь слушаться беспрекословно. А так — снова останешься ни с чем.
— Я буду слушаться, — заверила она, — давай, говори.
— Выходи за меня замуж, — спокойно произнёс Андрей.
Эмма фыркнула и оттолкнула его:
— С ума сошёл? Я тебя не люблю!
— Да и я тебя не люблю, — рассмеялся мужчина. — Но это нужно для дела. Слушай: ты — лучшая подруга Веры, а я — брат Сергея. Если мы станем семьёй, то всегда будем рядом. На семейных праздниках, в делах… Сергей нас не обойдёт. Мы можем работать вместе, помогать друг другу. Это будет идеальный союз.
— Какой ещё бизнес? — удивилась Целинская.
— Разве ты не слышала? Дмитрий Юрьевич Нефедов и его сын Сергей собираются открывать частную клинику. Вера тоже там задействована — как администратор или режиссёр. Так почему бы и нам не быть частью этого? Нам нужно только войти в семью официально. И тогда — всё в наших руках.
Эмма задумалась. Это действительно был гениальный ход. Чтобы быть рядом с Сергеем, нужно работать с ним. А как провизору и кардиохирургу быть рядом? Только в рамках одного проекта. Идеальным вариантом станет семейный бизнес. Она будет рядом. Утешать, поддерживать, быть ближе, чем кто бы то ни было. Особенно когда Веры больше не станет…
Целинская была уверена — рано или поздно что-то случится с её «подругой». И тогда Сергей будет с ней. Поэтому, когда Андрей повторил предложение — она ответила «да».
Свадьба состоялась. Казалось, самой счастливой была Вера:
— Ой, Эмма, теперь мы всегда будем рядом! Теперь мы члены одной семьи, ведь наши мужья — двоюродные братья, а наши дети будут троюродными. Хотелось бы, чтобы они были такими же близкими, как мы.
— Да уж… — усмехнулась Целинская. Детей она не хотела, но больше всего желала, чтобы у Сергея и Веры их не было вообще.
В 1994 году в семьях Мурашиных и Хайнецких родились сыновья: Иван и Борис. Иван старше всего на два месяца. Эмма сразу возненавидела своего сына — Бориса. Он был поразительно похож на отца: рыжие волосы, близко посаженные глаза и нос крючком.
А вот Андрей был счастлив. Когда он впервые увидел малыша в родовой палате, то заплакал:
— Здравствуй, маленький. Моя радость, наследник Хайнецких, — гордо сказал он. — Какой красавчик, правда, Эмма?
— Да, уж красавчик, весь в тебя, — сухо ответила женщина, лёжа на кровати. — Наследник фамилии. Теперь он будет донашивать вещи после Мурашова.
Её слова прозвучали неудачной шуткой. И в этот момент она увидела, как лицо мужа побелело от ярости.
Андрей мгновенно вскочил, подбежал к жене и схватил её за волосы:
— Заткнись. Еще раз такое услышишь — ты не жить будешь. Поняла?
Эмма впервые увидела в глазах мужа настоящую ярость. Она поняла: он говорит серьёзно. Он способен выполнить любое своё обещание. С того дня женщина стала осторожнее в словах, но внутри росла уверенность: Андрей хочет не просто отобрать всё у Сергея — он хочет избавиться от него.
Много времени Эмма думала о том, чтобы предупредить Мурашина, но в конце концов передумала. Чем больше она наблюдала за счастьем Сергея и Веры, тем сильнее ненависть поглощала её изнутри.
Как же завидовать было больно. Иван рос здоровым, крепким ребёнком, а Борис с рождения был слабым, семья Хайнецких почти жила в больнице. Любовь между Верой и Сергеем с годами только крепла, а Андрей относился к своей жене как к вещи. Он встречался с любовницами на глазах у всех, а если Эмма осмеливалась возразить — мог и ударить.
«За что мне такая жизнь?» — часто думала Эмма, — «Разве я не достойна счастья? Почему всё достается Верке с самого детства — красивые платья, богатая семья, а я только обноски носила…» — рыдала она в подушку. — «Почему её муж любит, боготворит, а я живу с человеком, который меня презирает? Чтоб ты исчезла, Верка. Чтоб ничего у тебя не осталось, чтобы знала, что значит быть такой, как я».
Так, в мыслях, она проклинала свою бывшую лучшую подругу. Со временем ненависть к Мурашиным стала такой сильной, что сама Эмма заболела. Но рядом снова была Вера — помогала, ухаживала, приезжала в больницу, ходила в гости, стирала, готовила, забирала Бориса из садика. Эмма принимала помощь, но одновременно ненавидела Веру за собственную беспомощность. Ненависть уже давно стала болезнью, но Целинская ещё не осознавала этого.
В 2000 году Сергей Мурашин открыл частную клинику, став её генеральным директором. Двадцать процентов акций принадлежали его тесть Дмитрию Юрьевичу Нефедову, которые после его смерти перешли Вере. Эмма лишь скрипела зубами: «Опять всё ей, а мне — ничего!»
Хайнецкие работали в клинике, но были всего лишь наёмными сотрудниками.
— Когда ты наконец с ними покончишь? — звенящим голосом кричала Эмма мужу.
— Заткнись и не лезь, где не просят, — злился Андрей. — Это моё дело, как действовать. Ты слишком много берёшь на себя.
С каждым годом становилось яснее: Андрей не собирается мстить. Зачем ему? Он руководит отделением, хорошо зарабатывает, у семьи есть дом за городом, квартира в городе, несколько машин. Всё это он получил благодаря брату. Возможно, он даже забыл унижения детства, когда мать сравнивала его с Сергеем, а самому Андрею приходилось донашивать чужие вещи.
Но Эмма не могла смириться. Для неё это было личным. Ведь именно она должна была быть женой Сергея. Должна была владеть этим состоянием. Вместо этого — вечная тень, вечный второй план. Она начала разрабатывать собственный план мести. Но он оказался не нужен.
В 2007 году компания друзей отправилась в поход по горным рекам на рафтах. На одном двухместном плоту были двоюродные братья — Сергей и Андрей. Лодка перевернулась, течение унесло мужчин. Андрей сумел зацепиться за камни, выбраться на берег и его спасли. А вот Сергея так никто и не нашёл.
Через полтора суток спасательная служба прибыла, но было уже поздно. Мурашин исчез без следа.
Тогда началось то, чего Эмма не ожидала. Оказалось, что несколько лет назад Сергей составил завещание, по которому всё движимое и недвижимое имущество переходило жене и сыну. Только клиника оставалась вне наследства — её получал Андрей Хайнецкий.
Вся клиника пришла в шок. Андрея не любили, говорили об этом прямо: «Если бы ты не был братом Мурашина, никогда бы здесь не работал». То же самое касалось и его жены — Эммы, которая занимала должность финансового директора.
— Это ты? — спросила Эмма мужа. — Ты с ума сошла? Ещё раз задашь такой вопрос — отправишься в психушку, поняла? — зло сверкнул глазами Андрей.
Но Эмма чувствовала: это он. Только он. И почему-то, несмотря на страх, она ощущала свободу. После исчезновения Сергея для неё будто сняли оковы. А когда думала о том, как сейчас страдает Вера, начинала смеяться — истерически, безудержно. Радость эта была больной, но она не хотела её контролировать.
Вера действительно была разрушена. Осталась одна с тринадцатилетним сыном. Воспитывать, строить новую жизнь — сил не было. Без Сергея её мир остановился.
Клиникой теперь управлял Андрей, а Вера молча сохранила свои 20% акций, ни на какие предложения продажи не соглашалась. Однажды Хайнецкий не выдержал:
— Вера, я предлагаю хорошую цену. Ты ведь человек искусства, в бизнесе ничего не понимаешь. Зачем тебе эти акции?
— Я передам их сыну или Сергею, когда он вернётся, — тихо ответила она.
— Откуда он вернётся — с дна реки? Прошло пять лет. Он не вернётся. Ты вообще не в себе!
— Вернётся, — спокойно произнесла Вера. — Вернётся и разберётся с завещанием, которое ты подделал.
— Что ты сказала?! Что я подделал завещание?! Как ты смеешь?! — лицо Андрея стало багровым. Казалось, его хватит удар.
— По праву законной супруги и наследницы, — спокойно повторила она.
Вера ошиблась. Сергей вернулся не через пять, а через тринадцать лет. За это время Иван вырос в высококлассного хирурга, который уже сам проводил сложнейшие операции. Вера так и не вышла замуж. Она всё ещё любила и ждала Сергея — того, которого никто не видел мёртвым.
Даже переезжать из дома они с Сергеем не согласилась: — Нет, сынок, и не проси. Папа вернётся и придёт сначала сюда. А если там будут чужие люди — это будет не наш дом.
Иван согласился. Хоть и было неудобно добираться до работы, он остался жить с мамой за городом, отказавшись от городской квартиры.
В клинике дяди, которую создал его отец, Иван тоже не хотел работать, хотя Хайнецкие всячески его уговаривали. Но Вера была против.
Общение с Хайнецкими прекратилось после одного случая. После очередного предложения купить акции, Андрей вздохнул и сказал:
— Ладно, акции ты не хочешь продавать. Может, тогда выйдешь за меня замуж?
Вера застыла. Глаза широко раскрылись. Она с трудом взяла себя в руки:
— Ты серьёзно? Ты — брат моего мужа, муж моей «лучшей подруги», хочешь бросить её и жениться на мне?
— Лучшая подруга? — Андрей рассмеялся. — Да она дважды пыталась убить тебя и один раз радостно смотрела, как ты чуть не утонула. Эмма всегда любила Сергея и ненавидела тебя. А я люблю тебя, Вера. С самого первого дня. Всегда хотел отнять у него.
Вера закрыла уши ладонями. Она не хотела слышать, но Хайнецкий кричал во всё горло.
Когда он наконец замолчал, оба увидели у дверей Эмму. Женщина побелела как стена. Она слышала всё.
— Прокляты вы оба, — холодно сказала она и вышла, хлопнув дверью.
Выйдя следом, Вера больше никогда не общалась с Хайнецкими. Этот разговор чуть не убил её душевно. А вот Эмма и Андрей, кажется, давно привыкли к таким ситуациям.
Если кто-то думает, что они развелись — тот ошибается. Они продолжают жить вместе, играют роль идеальной семьи, но каждый живёт своей жизнью.
Сын у них вырос циничным и бездушным. Борис идёт по головам ради достижения целей. Закончив университет управления, он работает в клинике отца в управленческом аппарате. Он говорит, что всегда хотел командовать, а лечить людей — не его призвание, потому что он просто не любит людей.
Борис Хайнецкий был дерзким и грубым юношей. С родителями он не церемонился, говорил прямо в лицо то, что других боялись даже подумать:
— Папа, знаешь, почему дядя Серёжа был гением, а ты так и остался плохим врачом? Потому что ты не любишь людей. Убить у тебя бы получилось куда быстрее, чем вылечить. Тебе бы патологоанатомом работать, — издевательски смеялся он.
Андрей лишь скривился в ответ:
— Заткнись, щенок, — и без пафоса, с лёгкой усмешкой, добавил удар под дых.
Это была не просто оплеуха — это было напоминание: Борис тоже не лучше отца. Особенно теперь, когда Лиза Савельева предпочла его троюродного брата — Ивана Мурашина. Даже при наличии возможности устроиться в клинику «Дом здоровья», девушка пошла за любимым в скорую помощь.
— Мама, папа пришёл в себя, — тихо сказал Иван, касаясь плеча матери, которая задремала на кушетке возле кровати мужа.
Вера Дмитриевна проснулась, улыбнулась и прошептала:
— Мне приснилось, будто он меня звал…
— Он никого не звал. Просто открыл глаза. Я уже был у него. Конечно, он мог меня и не узнать — прошло тринадцать лет. А ты, мама, почти не изменилась. Такая же, как на старых фотографиях, — нежно улыбнулся сын.
— Не льсти мне, Ваня, — слабо улыбнулась она, берясь за руку сына, чтобы встать.
— Да я правду говорю! Ты у меня самая красивая и молодая, — обиделся Иван.
Сергей Алексеевич действительно выглядел намного лучше. Его лицо стало теплее, чуть порозовело, хотя утром оно было мертвенно-бледным. Вера смотрела на любимого мужа и еле сдерживала слёзы. Сергей же хмурился, сдвигал брови, словно пытался вспомнить или понять: «Кто Вы?»
Мурашина поняла — он её не помнит.
По пути домой Иван рассказал матери важную подробность: у отца на затылке был старый шрам, давний, ему, возможно, больше десяти лет.
— Что это значит, сынок? — встревоженно спросила Вера.
— Это может значить, что он ударился. Либо об острые камни, либо… — Иван замялся.
— Говори, Ваня, не таи, — нетерпеливо попросила женщина.
— Либо его ударили ребром весла, — наконец произнёс он, пристально глядя на маму.
Вера побледнела. Она сразу поняла, что имеет в виду сын.
— Значит, папа должен вспомнить всё, что случилось тринадцать лет назад. Андрей должен понести наказание.
Иван продолжил:
— Отец жил в горном селе. Его нашли пастухи. Он потерял память, не знал ни своего имени, ни фамилии. Назвали его Василием. Прозвище в деревне — Непомнящий. Он строил себе жильё, помогал местным, работал то в одном доме, то в другом. Люди даже помогли ему обустроить маленький домик. Работал в поле, охотился, рыбачил.
Однажды на охоте на него набросился медведь. Жители пытались оказать помощь сами, но, поняв, что не справятся, вызвали скорую. Оттуда — вертолёт МЧС. Иначе он бы не выжил.
— Что мы можем сделать для отца? — спросила Вера.
— Один из местных рассказывал, что Василий ничего не помнил из прошлой жизни, кроме одного имени — Вера . Каждый раз, когда он его произносил, сердце болезненно сжималось.
Мурашина закрыла лицо руками и заплакала. Иван остановил машину, обнял мать:
— Не плачь, мамочка. Ему станет лучше. Мы заберём его домой. Он вспомнит. Нужно время. Нужно, чтобы он снова вошёл в ту жизнь, где были вы.
— Можно показывать ему наши фото?
— Конечно. И кабинет, который ты сохранила, и машину в гараже. Он вспомнит, мама.
После разговора с сыном Вера немного успокоилась. Она снова поверила — всё возможно. Как только состояние Сергея позволило, семья забрала его домой.
Первые дни он много времени провёл в своём кабинете. Однажды он вышел и протянул сыну медицинский прибор:
— Это стетоскоп?
Радость была огромной — как будто малыш произнёс первое слово. Вера надеялась, что теперь воспоминания потекут быстрее. Но этого не произошло. Сергей вспоминал отдельные моменты, термины, инструменты, но не свою семью, не Веру, не сына, не брата.
Хайнецким о возвращении Сергея не сообщили. Мурашины терпеливо ждали, пока память вернётся.
И вот однажды, через полгода после возвращения, Вера спускалась по лестнице с подносом в руках. Неожиданно она наступила на край длинного халата, споткнулась, чашки со звоном покатились вниз, и женщина начала падать.
С дивана мгновенно вскочил Сергей и, крикнув «Вера!», бросился к ней. Он не успел удержать её, и они вместе скатились по лестнице.
— Вера, ну что же ты? — с болью в голосе произнёс он. — Я так испугался… Почти как тогда… перед Новым годом. Когда тебя столкнули с лестницы. Я ждал тебя в такси, а потом…
Они сидели на полу, ошеломлённые и растроганные.
— Ты вспомнил? Серёжа, ты вспомнил?! — Вера плакала.
Сергей обнял её. Они долго сидели так, вспоминая годы молодости, до тех пор, пока не вернулся домой Иван.
Прошло немало времени, судеб и апелляций, было собрано множество доказательств и допрошено множество свидетелей. Но, наконец, Мурашины добились справедливости: документы Сергея были восстановлены, и ему вернули клинику.
Андрей Яковлевич Хайнецкий был осуждён. Эмму Борисовну и её сына Бориса Сергей уволил из клиники. Где они сейчас — никто из Мурашиных не знает. И, честно говоря, им это уже неинтересно.
Теперь их волнует совсем другое: готовятся к свадьбе единственного сына, к появлению внуков. Для Веры и Сергея это — начало нового, долгожданного счастья. Полного, светлого и справедливого.