Анна медленно открыла глаза, встречая тусклый рассвет, пробивавшийся сквозь щели их убежища. Она лениво потянулась, чувствуя, как ноют мышцы, затекшие за ночь под старым, потертым одеялом, хранившим запахи дыма и сырости. Первое, что достигло ее слуха, — это настойчивое, резкое карканье ворон, бесцеремонно хозяйничавших на бескрайних просторах их мира — городской свалке. Эти звуки были привычным саундтреком к ее пробуждению уже много лет.
Память Анны была похожа на чистый лист, испещренный лишь несколькими смутными пятнами. Она не помнила, кто она и откуда. Несколько лет назад ее, жестоко избитую и почти бездыханную, в груде мусора нашла женщина по имени Марта. Сама Марта, бывшая когда-то другим человеком, знала о потере всего и стала для Анны тем, кто не дал ей окончательно угаснуть. Когда к Анне вернулось сознание, в голове была лишь пустота.
— Думаю, у тебя была непростая история, — сказала тогда Марта, протягивая ей кусок хлеба и немного сыра. — И возможно, тебе все еще угрожает опасность. Лучше пока оставаться в тени. Не бойся, еда хорошая, не отсюда. Хотя и здесь порой можно найти что-то стоящее, — добавила она с горьковатой усмешкой. — Но по тому, во что ты была одета, ясно — ты кому-то сильно перешла дорогу. Ничего не вспоминается? Ни имени, ни места?
Анна лишь молча покачала головой, чувствуя странную тяжесть в висках при попытке напрячься.
Марта внимательно посмотрела на нее, и в ее глазах мелькнула тень жалости.
— Ладно. Теперь ты будешь Анна. Просто Анна.
Так она обрела имя и стала частью маленькой общины, нашедшей пристанище среди отбросов большого города. Их негласным лидером был угрюмый мужчина по прозвищу Грузный, чье имя как нельзя лучше отражало его характер и тяжелую поступь. В то утро Анна осторожно выбралась из своего укрытия, собранного из старых досок и кусков рубероида. Воздух, как всегда, был густым и сладковато-горьким от запахов тления, к которому невозможно привыкнуть. Стерев с лица остатки сна, она решительно направилась в сторону, где за высотными домами начинался другой мир — мир людей.
— Нужно уйти отсюда. Обязательно уйти, — прошептала она себе под нос, ускоряя шаг и обходя знакомые ямы.
Дорога заняла не меньше часа. Наконец, она вышла к жилым кварталам. Ее целью были любые скопления народа — рынки, праздники, гулянья. В этой суете она чувствовала себя на своем месте. Не только потому, что за годы научилась ловко и незаметно добывать пропитание и мелкие деньги — этому ее обучил сам Грузный, и она оказалась удивительно способной ученицей. Но что-то в ней тянулось к самой атмосфере праздников, к их организации. Внутри рождались идеи, как можно было бы все сделать лучше, красивее, интереснее.
В парке ее взгляд упал на палатку с мороженым. Изобразив рассеянную прохожую, она легким движением взяла стаканчик из чьей-то сумки и, с легким сердцем, устроилась на ближайшей скамейке. Рядом кто-то оставил свежий номер газеты. Устроившись поудобнее, Анна принялась листать пестрые страницы, впитывая информацию.
Любая новость могла стать ключиком. И ее старания увенчались успехом: на последней странице анонсировалась большая осенняя ярмарка с подробным указанием дат и места.
«Вот оно!» — мелькнуло в голове. План начал выстраиваться сам собой. Она вскочила и почти побежала обратно, чтобы поделиться новостью с Мартой.
— Марта! Иди сюда! У меня кое-что есть! — звала она, обходя знакомые кучи.
Вскоре из-за груды старой мебели появилась подруга, сжимая в руке небольшой сверток. Ее худое, обветренное лицо светилось любопытством.
— Ну, чего шумишь? Глаза горят, как у кошки, которая сметану нашла. Что случилось?
— Ага! Сначала спляши, тогда расскажу! — поддразнила Анна, весело подпрыгивая на месте.
— С ума сошла? Плясать перед тобой? Хватит дурачиться, говори давай! — фыркнула Марта, но в уголках ее глаз заплясали смешинки.
— Нет, нет, только танец! — настаивала Анна, игриво скрестив руки на груди.
— Ладно уж, будь по-твоему, — с невольной улыбкой сдалась Марта и принялась неуклюже притоптывать и приседать, поддавшись заразительному веселью.
Анна рассмеялась, но, удовлетворившись, протянула ей газету.
— Смотри-ка! Большая ярмарка. Думаю, нам там очень повезет.
— И что это нам даст? — с прищуром спросила подруга, все еще пытаясь отдышаться.
— Как что? Там будет полно людей. И все с наличными! Никаких этих карточек!
— Да, но и бдительных глаз там будет предостаточно, — заметила Марта, уже более серьезно.
— А мы не пробовали, что ли? — с вызовом ответила Анна, гордо выпрямив спину.
Марта снова рассмеялась, и этот смех был полон теплоты.
— Подруга, ты хоть каменную стену уговорить сможешь! Ладно, пошли есть, пока тебя не было, я тоже кое-что раздобыла. Так что накрывай на наш скромный стол!
Для Анны Марта была не просто подругой по несчастью. Она была опорой, тем, кто подарил ей вторую жизнь, заменил и семью, и прошлое.
Когда-то давно Марту звали Вероникой, и она была врачом, настоящим хирургом. Но однажды на ее столе умер сын человека по фамилии Сомов, и ее жизнь переломилась. Никакие оправдания не помогли, и после тюрьмы дороги назад не оказалось. Так Вероника стала Мартой, которая делила кров с такими же потерянными душами под началом Грузного.
— Как ты сказала, его фамилия? — как-то раз переспросила Анна, слушая горькую исповедь подруги.
— Сомов, — выдохнула Марта. — Что-то отзывается?
Анна глубоко вздохнула, пытаясь поймать неуловимое чувство.
— Нет. Но что-то внутри сжимается, когда я слышу это имя.
Долгожданные дни ярмарки настали. Анна и Марта достали свои самые лучшие, хоть и скромные, наряды, даже нашли немного косметики. Через пару часов перед ветхим шалашом стояли две вполне респектабельные женщины, почти неотличимые от обычных горожанок.
Ярмарка встретила их гомоном, смехом, ароматами еды и пестрыми красками. Люди торговались, покупали, обсуждали товары. Деньги переходили из рук в руки, и Анна с Мартой обменялись понимающими взглядами — условия для их маленького промысла были идеальными.
Проходя вдоль рядов, Анна заметила мужчину. Он стоял немного в стороне, рассматривая изделия из дерева. Из заднего кармана его брюк вызывающе выглядывал толстый кожаный бумажник.
«Вот что меня в них привлекает», — мелькнула у нее ироничная мысль. Движение было отработано до автоматизма: легкое касание, и бумажник оказался в ее руке.
Она растворилась в толпе и через мгновение была рядом с Мартой. Изображая оживленную беседу, они неспешно направились к выходу, но как только скрылись из виду, их шаги участились, а вскоре они уже почти бежали по направлению к своему дому — свалке.
Войдя в шаткое убежище, они перевели дух. Дрожащими от волнения пальцами Анна разжала замок бумажника. Внутри лежала пачка купюр, но их это не интересовало. Взгляд обеих женщин упал на маленькую фотографию в прозрачном кармашке. И мир остановился.
— Это… это же ты! — прошептала Марта, когда смогла говорить. — И платье… то самое, в котором я тебя нашла.
Анна почувствовала, как подкашиваются ноги. Она начала заикаться от нахлынувших эмоций.
— Значит… у меня есть семья? Но как… почему я оказалась здесь?
— Может, он? Твой муж? — с тревогой спросила Марта, жестом указывая на фото.
— Нет… не он, я чувствую, — покачала головой Анна, сжимая виски пальцами.
Сквозь подступающие слезы она умоляюще посмотрела на подругу:
— Не говори Грузному про этот бумажник. Я сама… я сама попробую найти этого человека.
— О чем речь? Я же скала. Ни слова, — твердо пообещала Марта.
— Скала, говорите? — раздался из-за спины низкий, хриплый голос. В проеме показалась массивная фигура Грузного. — Все, что нажито, идет в общую казну. Забыли правила? — он протянул руку, ожидая добычу.
— Нет, — неожиданно для себя самой твердо сказала Анна, пряча бумажник за спину. — Это не твое.
Его лицо исказила гримаса гнева. Мощный удар обрушился на нее, отбрасывая к стене. Сквозь пелену боли Анна увидела, как худая Марта вцепилась в его руку, изо всех сил стараясь его удержать. Она не кричала, лишь смотрела на Анну и беззвучно шевелила губами: «Беги!»
Взяв последние силы, Анна вскочила, схватила бумажник и выбежала из шалаша. Она мчалась, не разбирая дороги, не чувствуя усталости. Ветер свистел в ушах, смывая все мысли. Добежав до улиц, она увидела, что день клонится к вечеру, торговцы сворачивали свои ларьки. Того мужчину нигде не было видно. Безнадежность накатила волной. Анна опустилась на ступеньки у закрытого магазина и заплакала, горько и безутешно. Слезы оставляли на ее лице темные дорожки.
«Почему он привлек мое внимание… В нем было что-то… родное. Это не деньги…» — думала она, рыдая.
Она не заметила, как к ней подошел маленький мальчик. Он молча постоял рядом, а затем осторожно, по-взрослому, погладил ее по волосам.
— Папа! Смотри! — вдруг закричал он во весь голос. — Это тетя с нашей фотографии! Та, что всегда в твоем бумажнике! Она плачет!
Анна подняла заплаканное лицо. Перед ней стоял ребенок, а за его руку держался тот самый мужчина. Его лицо преобразилось: на нем читались шок, невероятное облегчение, радость и боль. Он не сказал ни слова, просто подхватил ее на руки, как ребенка, и крепко-крепко обнял, прижимая к себе.
— София… Где же ты была? Все эти годы… Я искал, я не верил, что ты могла просто исчезнуть. Все говорили — оставь, смирись. Но я не мог. Ты жива…
Мальчик, поняв наконец, что происходит, радостно закричал, обнимая ее за шею:
— Мама вернулась! Мамочка!
Они стояли втроем посреди тротуара, и прохожие оборачивались на эту странную и трогательную сцену — взрослые люди, плачущие от счастья после долгой разлуки.
— Ладно, хватит стоять здесь, как памятник, — сказал наконец мужчина, которого звали Виктор. — Пойдем домой.
Дома он сразу же вызвал врача. Осмотр показал, что Софии, а это было ее настоящее имя, нужно время и покой. Память будет возвращаться постепенно, в безопасной и любимой обстановке. Так и случилось.
К Софии по крупицам возвращались воспоминания: и о ее сынишке Артеме, и о муже Викторе, и о ее деле — она владела успешным агентством по организации праздников. И самое главное — она вспомнила лицо человека, который решил отнять у нее все. Сомова.
Тот хотел прибрать к рукам ее бизнес, а когда она отказалась, приказал убрать ее, выбросив тело на свалку, как ненужный хлам.
— Я все помню. Мы должны обратиться, заявить на него, — сказала София, обретая прежнюю твердость.
Но Виктор грустно покачал головой.
— Не на кого уже заявлять. Он зашел слишком далеко даже для своих. Его нашли недавно. Так что справедливость, пусть и такая, уже свершилась.
София долго смотрела в окно, а потом обернулась к мужу.
— Витя, у меня к тебе просьба. Я давно о ней думала.
Марта сидела у своего шалаша, когда по пыльной дороге к свалке подъехал темный автомобиль. Из него вышла элегантная женщина — София, а следом — Виктор.
— Вероника! — громко позвала София. — Выходи! Я приехала за тобой!
Марта оторопела, начала отнекиваться, уговаривать их одуматься, говорить, что ей здесь хорошо. Но ее не слушали. Виктор и София мягко, но настойчиво взяли ее под руки и увезли из этого места.
— Считай, что мы тебя похитили. Теперь ты моя старшая сестра, — сказала София, улыбаясь.
С тех пор они живут все вместе в большом доме, где пахнет свежей выпечкой и цветами, как одна большая и настоящая семья, нашедшая друг друга после долгой и темной зимы.