— А у тебя, Леночка, всё по-старому, да? Этот ободранный комодик ещё бабушка твоя ставила, — голос свекрови, Маргариты Васильевны, был полон снисхождения.
Лена сидела у окна в своей двухкомнатной «сталинке», доставшейся ей по завещанию от бабушки. Эта квартира была её якорем, её миром. Её муж, Николай, в последнее время всё чаще оставался ночевать «у мамы».
— Леночка, я ведь не лезу, — продолжала свекровь. — Но жить на два дома — это глупо. Вы бы переехали ко мне, комнат больше, ремонт свежее. А эту квартиру — сдавать. Или, ну, в перспективе — продать. Всё равно она «как бы не совсем твоя», она же тебе от бабки досталась.
— То есть «не совсем моя»? — повернула голову Лена.
— Ну что ты сразу! Я просто по-хозяйски. Мы же одна семья.
— Угу. Одна. Только ключи у всех разные, — буркнула Лена.
— Ключи — не проблема. Надо будет сделать копию, вдруг ты уедешь.
Лена вышла из кухни и закрылась в ванной. Она вдруг поняла: всё только начинается. И моль на обоях — не единственное, что собирается сожрать её дом.
Маргарита Васильевна не унималась. Она встретилась с бывшей соседкой Лены, риэлтором Ириной Петровной.
— Мне нужен совет, — говорила она ей. — Если, допустим, Лена исчезнет из этой квартиры — ну временно — могу ли я её сдать? А если доверенность «как бы» получится? Скажем, если она доверит Николаю, а он — мне.
— Тогда получится. Но ты сильно рискуешь, — ответила риэлтор.
— Не чужая. Она в моей семье. Это вообще аморально — иметь недвижимость и не делиться.
На следующий день Лена разбирала старые бабушкины бумаги. И под одним из фолиантов увидела серую папку. Открыла. Копия завещания. И… ещё один. С датой на два дня позже. И другой свидетель — «Маргарита В.». А подпись бабушки — будто выведена дрожащей рукой. Но бабушка умерла за три недели до даты на этом «завещании».
Лена замерла. Она вспомнила, как свекровь с интересом расспрашивала, где она хранит документы.
В этот момент тихо вошёл Николай.
— Мы можем поговорить?
— Давай, — ответила Лена, не поднимаясь с пола. — Вот, посмотри. Я не юрист, но по-моему, это подлог.
Он взял папку, сглотнул.
— Ты хочешь сказать…?
— Я ничего не хочу сказать. Я просто устала жить в атмосфере, где твоя мама может войти в любую дверь.
— Ты преувеличиваешь. Мамы просто бывают разными.
— А жены?
— Тоже.
Он ушёл. В этот момент Лене позвонила та самая риэлтор, Ирина Петровна.
— Лена? У тебя всё хорошо? Твоя свекровь вчера про доверенность спрашивала. Что-то странное. Ты не хочешь встретиться?
— Так ты, значит, меня подозреваешь? — Маргарита Васильевна стояла в дверях кухни, прижав руки к груди.
— Я не подозреваю. Я вижу, — тихо ответила Лена. — У меня есть документы. С фальшивой подписью.
— Да я тебя спасти хотела! От тебя самой! Ты ведь одна не выживешь. А квартира пустует! Я хотела сохранить её для семьи! Для сына! Для внуков!
— У нас нет детей, — отрезала Лена.
— Знаешь, Маргарита Васильевна, — она подошла почти вплотную, — моя бабушка учила, что в дом никого не пускают с грязными ногами и чужими мыслями. А ты влезла и с тем, и с другим.
— Так я — свекровь! В семье так принято!
— А я — не твоя семья. И не твой проект.
— Значит, выгоняешь?
— Нет. Я прошу тебя уйти. По-хорошему.
— А Николай?
Лена достала из шкафа конверт.
— Это документы на развод. Он подписал. Вчера. Видимо, тоже устал жить между мной и тобой.
Свекровь на секунду потеряла равновесие.
— Ты с ума сошла… Ради квартиры?
— Нет. Ради себя. Квартира — единственное место, где я никому не должна.
Прошло два месяца. Маргарита Васильевна уехала к сестре. Николай снял квартиру. Иногда писал: «Ты как?». Лена обновила шторы, перекрасила стены. К ней приходили подруги.
Ирина Петровна однажды зашла:
— Ты знаешь, что твоя свекровь в суд подавала? Хотела доказать, что ты её чуть не вытолкала. Я ей сказала: «Милая, ты и так — как хорёк в булочной». Она, вроде, передумала.
— Пускай живёт своей жизнью. Я — своей.
Вечером Лена зажгла свечи, включила старый проигрыватель. И в этот момент ей пришло сообщение от Николая:
«Прости. Я скучаю. Мама уехала. Можно я приду?»
Лена посмотрела на дверь. Потом — на чайник. И ответила:
«Нет. У нас тут всё на своих местах. Даже ключи».