— Ну всё, ребята, мне пора! — крикнул Роман, запрыгивая на подножку уже тронувшегося поезда. С перрона ему махали друзья, кто-то пытался что-то крикнуть напоследок. Он улыбался. Три года прошло с тех пор, как он вернулся из армии. За это время успел устроиться на работу, поступил в институт на заочное отделение. А вот так вот — просто собраться и уехать куда-то в другой город — впервые.
С друзьями его связывала общая история — детский дом. В детстве они были детьми без родителей, а теперь стали взрослыми людьми со своими целями, мечтами, планами. Аня и Петя поженились, взяли квартиру в ипотеку и ждали ребёнка. Рома искренне радовался за них, немного завидовал — по-доброму, потому что хотел того же. Но его жизненный путь складывался иначе.
Ещё с самых первых лет в интернате он пытался понять: кто он такой? Откуда? Почему оказался здесь? Воспоминания были смутными, словно плывущие обрывки сна, но в глубине души оставалось тёплое ощущение чего-то хорошего в прошлом. Единственное, что удалось узнать — его привёл мужчина. Молодой, прилично одетый, лет тридцати.
О нём он узнал от бабы Нюры — старшей уборщицы, которая тогда ещё не вышла на пенсию.
— Я тогда была помоложе, глаз — как у ястреба, — рассказывала она. — Смотрю в окно, а он стоит под фонарём, держит малого за руку. Парнишке лет три, не больше. Говорит с ним серьёзно, как с взрослым. Потом звонок в дверь — и давай бог ноги. Я за ним, да только он шустрый оказался, будто и не было. Узнала бы сейчас — сразу. Нос у него был особенный — длинный, острый, как у Казановы. Машины рядом не видела — значит, местный. И даже варежки не надел ребёнку.
Рома, конечно, ничего не помнил. Но, размышляя годами, пришёл к выводу, что, скорее всего, это был его отец. Что случилось с матерью — оставалось загадкой. Однако в детдом его привели аккуратно одетым, ухоженным. Только одно насторожило воспитателей — большое белесоватое пятно на груди, тянувшееся к шее. Сначала решили, что ожог, но потом врачи определили: редкая форма родимого пятна. Баба Нюра говорила, что такие часто передаются по наследству.
— Да ладно, баб Нюра, ты хочешь, чтобы я теперь по пляжам ходил и всех людей на пятна проверял? — смеялся Рома.
Но женщина лишь вздыхала. Для него она стала самой близкой, почти родной. После выпуска она приняла его у себя дома:
— Пока тебе жильё не дадут — живи у меня. Не место тебе по съёмным углам мотаться.
Тогда Рома сдерживал слёзы — он ведь уже был мужчиной. Но как забыть те моменты, когда после очередной «справедливой» драки он приходил к ней в подсобку и рыдал у неё на коленях? Он всегда стремился защищать, даже если противостоял старшим. А она гладила его по голове и говорила:
— Хорошо, что ты такой добрый и честный, Ромка. Только жизнь с твоей натурой будет непростой. Очень непростой.
Тогда он не понимал этих слов. Только годы спустя осознал их глубину.
Аня была в детдоме с самого рождения. Петя появился позже, когда Роме было одиннадцать. Он был худощавым и высоким, а Пётр — замкнутым, впечатлительным. Его привезли после страшной трагедии: родители отравились поддельным алкоголем. Первое время Петька держался особняком. Но произошло событие, которое навсегда связало их троих в одну семью — хотя и не кровных, но настоящих родных.
Аню не любили. Рыжая, маленькая, тихая — идеальная цель для издёвок. Одни дразнили, другие щипали за косички, третьи просто пинали. В тот день старшие ребята особенно разошлись. Рома не смог остаться в стороне — он бросился защищать. Но силы были слишком неравны. Уже через десять минут он лежал на земле, прикрывая лицо от ударов. Аня кричала, размахивая портфелем, как мечом.
И вдруг всё прекратилось. Крики, пинки, насмешки — будто кто-то выключил. Чьи-то руки подняли Рому. Перед ним стоял Петька.
— Ты чего полез? Драться же не умеешь!
— А я должен был смотреть, как её бьют?
Петька задумался, потом протянул руку:
— Ты нормальный. По рукам?
С этого момента между ними зародилась дружба.
Аня смотрела на своего спасителя с таким восхищением, что Роман не выдержал и закрыл ей ладонью рот:
— Закрой рот, а то муху проглотишь.
Петя рассмеялся:
— Эй, малышка, теперь если что — сразу ко мне. Скажи всем, что ты под моей защитой.
С того дня Петька взялся за физическую подготовку Ромы всерьёз. Сначала тому было скучновато — лучше бы книгу почитал, но Петя умел мотивировать. Со временем Рома вошёл во вкус. Вместо троек по физкультуре в дневнике поселилась пятёрка, мышцы стали крепче, а девочки начали чаще оглядываться ему вслед.
Первым из интерната уехал Петька. Аня плакала, а он обнял её и сказал:
— Не плачь, малышка. Я обязательно вернусь. Я ведь никогда тебя не обманывал.
Он действительно вернулся — правда, всего один раз, а потом ушёл в армию. А когда вернулся снова, Аня уже собирала чемоданы. Он вошёл в комнату в военной форме, с букетом в руках:
— Я за тобой. Без тебя стало невыносимо тоскливо.
За это время Аня превратилась в красивую, яркую девушку. Когда она обернулась, Петька даже выронил цветы от удивления:
— Вот это да! Ты просто загляденье! Может, ты больше не хочешь быть моей женой?
Она улыбнулась:
— Хочу. А ты тоже не плох.
После армии Петьку направили служить как раз в тот город, куда сейчас ехал Рома. И тот решил: обязательно их навестит. Особенно когда у них родится ребёнок — крёстным будет только он.
Рома устроился в купе, на этот раз не стал экономить и выбрал СВ. Нужно было хорошенько выспаться перед работой — он трудился высотником на стройке. Любимая работа, достойная зарплата, без лишних переработок — времени хватало и на учёбу, и на друзей.
Уже собираясь лечь, он услышал крики из коридора. Мужчина орал, требуя, чтобы кто-то немедленно освободил купе. Рома хотел проигнорировать шум, но вскоре к грубому голосу присоединился дрожащий, плачущий женский — такой знакомый, что внутри всё сжалось. Как будто баба Нюра. Рома выглянул в коридор.
У соседнего купе дрожа от страха, стояла молодая проводница.
— Что там случилось?
— Там какой-то «важный» тип, — шёпотом ответила она. — Бабушка случайно задела его стакан с чаем — пролила на рубашку. А он теперь орёт так, будто её прямо на месте нужно судить.
Мужчина между тем продолжал кричать:
— Вон отсюда, старая ведьма! Только портишь воздух вокруг!
Рома шагнул вперёд:
— Друг, ты бы поменьше орал. Перед тобой пожилой человек. Она не виновата, и, к слову, за проезд тоже заплатила.
— Ты знаешь, кто я? Один звонок — и тебя больше не будет в этом поезде!
— Мне всё равно, кто ты такой. У всех челюсти ломаются одинаково — и у «важных», и у простых.
Мужчина резко замолчал. Роман наклонился к бабушке:
— Пойдёмте со мной. Меняйтесь купе — моё к вашим услугам.
Старушка не могла сдержать слёз — это были слёзы благодарности. Проводница смотрела на Рому с уважением. Он вернулся в своё купе, бросил сумку на место, расстегнул рубашку. Мужчина побледнел.
— Это что у тебя на груди?
Рома спокойно посмотрел на него:
— Не бойся, не заразно. С рождения.
— Боже мой…
Мужчина медленно опустился на полку. Рома нахмурился:
— В чём дело?
Тот дрожащими руками начал расстёгивать рубашку. Под ней оказалось точно такое же родимое пятно.
— Я еду к тебе… чтобы извиниться. Ночами не сплю, слышу твой детский плач…
— Ты был тем самым человеком, который оставил меня у дверей детдома?
— Да. Я был трусом. Прости. Я тогда был женат. А твоя мама, Марина… Пришла ко мне, сказала, что больна раком, возможно, скоро умрёт. Просила взять тебя к себе. Но через пару часов должна была вернуться моя жена. Я испугался… Отвёл тебя в интернат и мы переехали. Через годы Марина нашла меня. Лечение помогло — она выжила и искала тебя. А я… сказал, что ты умер.
— Где она сейчас?
— После инсульта её поместили в дом для инвалидов. Произошло это лет десять назад. И тоже в вашем городе.
Роман ничего не сказал, вышел из купе и подошёл к проводнице.
— Я всё слышала, — тихо произнесла она. — Если хотите, можете немного отдохнуть у меня.
— Спасибо. И, кажется, я знаю, о каком доме шла речь.
Он не вышел на работу, а позвонил и всё объяснил. Катей звали проводницу — она поехала с ним. Он был благодарен — идти было бы слишком страшно одному.
— Марина… приём после инсульта около десяти лет назад…
— Такая есть. Мария Павловна. Чудесная женщина. Только говорила, что у неё никого нет — сын умер. А вы?
Роман пожал плечами:
— Возможно, сын. Если это действительно она.
— Проходите.
Женщина в инвалидном кресле оторвала взгляд от вязания. Улыбнулась. Медсестра ахнула:
— Вы же как две капли воды!
Марина выронила клубок:
— Я всегда знала, что ты жив. Я чувствовала это.
Прошло два года. Марина прошла курс реабилитации, который оплатил Роман. Она читала сказку своему внуку, а Катя, его жена, готовила праздничный ужин. Сегодня она узнала, что снова беременна.