ской знахаркой», сама Алина относилась к Нине Петровне с теплотой и доверием.
«Более или менее, Нина Петровна», – вздохнула Алина, замедляя шаг. Ей не хотелось говорить о поездке, но она знала, что разговор неизбежен. «Только вот с дедушкой так и не удалось помириться перед его кончиной. Унёс обиду с собой…»
«Да-а, девочка моя, – покачала головой фельдшерица, поправляя выбившуюся из-под шапочки седую прядь. – Твой дед был человеком строптивым, гордым. С таким характером даже захоти – не всегда получится помириться. Царствие ему небесное». После паузы она обеспокоенно спросила: «А как там твой благоверный? Всё ещё болеет?»
Алина снова глубоко вздохнула, теребя ручку своей потрёпанной сумки: «Лежит без сил. Ни аппетита, ни энергии. Мы обошли всех врачей – никто не может помочь. Он уже начал готовиться к худшему… Говорит, чувствует, что время его вышло».
«Да какой же это больной!» – неожиданно фыркнула Нина Петровна, и в её глазах блеснуло возмущение. «Великий актёр в твоём Павлушке явно просыпается! Такое представление разыгрывает – самому Станиславскому позавидовать можно было бы!»
«Зачем вы так? – опечалилась Алина, хотя где-то глубоко внутри сомнения уже начали закрадываться. – Паша действительно страдает. Как он может быть виноват, если врачи не находят диагноз?»
«Эх, молодая… – Фельдшерица махнула рукой. – Врачи потому и не видят ничего, что искать нечего. Но ты сама всё поймёшь», – многозначительно бросила она, окинув Алину взглядом, и скрылась в переулке, оставив девушку в водовороте тревожных мыслей.
Домой идти не было никакого желания. Алина направилась к реке, присела на поваленное дерево, которое местные жители использовали как импровизированную скамейку. Перед глазами всплыла сцена их прощания перед её отъездом на похороны.
Павел, услышав о её намерении уехать, театрально вздохнул, прикрыв глаза тонкой, словно восковой, рукой:
«Конечно, езжай, дорогая. Я всё понимаю… Только учти, наследство на дороге не валяется. Когда я умру, на мои похороны денег всё равно не найдётся».
Теперь эти слова горчили на душе. Алина вспоминала, как всё начиналось. После окончания музыкального училища она категорически отказалась продолжать карьеру скрипачки, вопреки всем надеждам деда.
«Никогда больше этот инструмент в руки не возьму!» – заявила она тогда, положив перед ним красный диплом и любимую скрипку, которую он подарил ей в двенадцать лет.
«Как это – не возьмёшь?» – дед побагровел от гнева, его руки, огрубевшие от тяжелого труда, сжались в кулаки. «Я всю жизнь посвятил, чтобы ты стала музыкантом! Или теперь коровам хвосты крутить будешь?»
«Лучше коровам хвосты крутить, чем на скрипке играть!» – выпалила она и тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Обида и гордость не позволили взять слова обратно.
Именно так она оказалась в этой деревне, устроившись заведующей местным клубом. Здесь встретила Павла – единственного парня, который не ругался матом и казался идеальным спутником жизни. Он восхищался её решительностью, говорил красивые слова о будущем, и Алина постепенно забыла о городской жизни и поклонниках, готовых носить её скрипку.
Первый год совместной жизни промелькнул словно в тумане. Она работала не покладая рук: купила корову, хотя Павел мечтал о мотоцикле. Он тогда сильно обиделся, твердил, что ей наплевать на его интересы, что она игнорирует его мечты.
Теперь Алина с горечью думала: продала бы всё, что есть, купила бы хоть десяток мотоциклов, лишь бы вернуть того Павла, в которого влюбилась, того, кто был рядом и поддерживал её.
Семейный кризис начался четыре месяца назад, когда во время сильного дождя вода начала капать прямо на обеденный стол. «Паша, что это?» – спросила она, подставляя миску под потеки.
«Вода, что же ещё!» – рассмеялся он, не отрываясь от телевизора. «Что смешного? Крыша скоро совсем провалится!» – впервые в жизни повысила на него голос Алина, чувствуя, как годами скопившееся раздражение прорвало плотину.
«А что я могу сделать? – огрызнулся он, наконец повернувшись к ней. – Чтобы перекрыть крышу, нужны деньги. А у тебя они есть?»
«А у тебя? – взорвалась Алина. – Другие мужья вкалывают с раннего утра до поздней ночи, обеспечивают семью и заботятся о будущем! А ты что делаешь?»
«В деревне для меня нет работы! – воскликнул Павел, вскакивая с места. – Не собираюсь я ковыряться в навозе ради какого-то дачного хозяйства. Я не для этого на свет появился!»
После этой ссоры он переехал к матери, а вернувшись через неделю, слег с какой-то таинственной болезнью. Теперь Алина медленно поднималась по знакомой тропинке к дому, размышляя над странными намёками фельдшера. Калитка оказалась распахнутой, хотя она точно помнила, что запирала её перед выходом. Из дома доносились голоса.
Подобравшись поближе к двери, она услышала разговор мужа со свекровью:
«Да нет, мам, она тупая, как пробка. Голубцы сегодня отменные! Не ел уже давно так вкусно».
Алина заглянула в щель и застыла – её «умирающий» муж с аппетитом поглощал обед, энергично жестикулируя. Щеки его горели здоровым румянцем, а голос звучал совершенно бодро.
«Не забудь, – напутствовала его мать, разливая очередную порцию, – когда она вернётся, тебе должно быть совсем худо. Заговори про санаторий, дорогостоящее лечение. Она ведь получила наследство после деда, пусть теперь потратит его на тебя».
«Точно, – рассмеялся Павел, вытирая губы салфеткой. – Всё лечение будет стоить столько, сколько оценивается её наследство! А потом можно и выздороветь понемногу».
У Алины перехватило дыхание. Она бесшумно выскользнула из дома и направилась к соседям. Через час корова и куры были проданы за символическую сумму, а она методично собирала свои вещи в старый чемодан. Увидев это, Павел моментально «заболел»:
«Алинушка, принеси воды… Как-то совсем плохо стало».
«Нет, дорогой, – ответила она, глядя на него с презрительной жалостью. – Это ты от своей лжи и материнских советов болеешь. Посмотри на себя – здоровый мужчина, который целыми днями валяется на диване. Что ты из себя представляешь?»
В тот же вечер она уехала в город, где сохранилась квартира после дедушкиной кончины. Через неделю пришло заявление на развод. Павел, вооружённый советами матери, примчался в город, планируя вернуть жену. Часами он мерил шагами площадку перед её домом, представляя, как скоро станет хозяином городской квартиры и покинет ненавистную деревню.
Когда же у подъезда затормозил чёрный представительский автомобиль, а из него вышел элегантный, седовласый мужчина, помогая Алине выйти, Павел застыл как вкопанный.
Она предстала перед ним совершенно другой – безупречная прическа, стильная одежда, уверенный взгляд. В ней не осталось и следа от той простой деревенской женщины, какой она была всего неделю назад.
«Что ты здесь делаешь?» – удивлённо приподняла она бровь, заметив бывшего мужа.
«Я к жене приехал! А ты тут с какими-то господами…» – попытался он изобразить возмущение.
«Во-первых, это Андрей, мой старый друг. А во-вторых, какое тебе дело? Или ты не получил повестки о разводе?»
«Получил, но не соглашусь! Мы же любим друг друга!» – выпалил он заранее подготовленную фразу, чувствуя, как фальшиво она звучит.
Алина засмеялась – легко, словно освободившись от тяжести прошлого: «Езжай домой, не позорься. Как ты вообще решился приехать после своего „смертельного недуга“ и маминого угощения?»
Она взяла Андрея под руку и уверенно направилась к подъезду. Павел сделал шаг следом, но встретив твёрдый взгляд мужчины, передумал – в серых глазах Андрея читалась такая сила и уверенность, что ему захотелось немедленно исчезнуть.
А полгода спустя Алина, ослепительно красивая в белоснежном платье, входила в ЗАГС под руку с тем же Андреем – счастливая и свободная от прошлой жизни с притворщиком.
Её новый избранник оказался не только успешным человеком, но и талантливым музыкантом. И когда по вечерам их городская квартиру наполняли звуки скрипки, Алина задумывалась о том, как странно иногда складывается судьба, возвращая нас к тому, от чего мы когда-то отказались.