Последним желанием заключенного было увидеть свою собаку в последний раз: но как только собака зашла в тюремную камеру, случилось кое-что странное
Его последним желанием перед вынесением окончательного приговора, который должен был стать точкой в его жизни, было увидеть свою немецкую овчарку. Заключенный принял свою судьбу с молчаливым смирением.
Двенадцать лет, день за днём, он просыпался в холодной камере В-17. Его обвиняли в том, якобы он лишил жизни человека, и хотя он клялся в своей невиновности, никто его не слушал. Сначала он боролся, писал жалобы, обращался к адвокатам, но со временем просто перестал бороться и ждал своего приговора.
Единственное, что его волновало все эти годы, была его собака. Других родных у мужчины не было. Немецкая овчарка была не просто питомцем: она была его семьёй, другом и единственным существом, которому он доверял. Заключенный нашёл её щенком, дрожащим в подворотне, и с того дня они были неразлучны.
Когда начальник тюрьмы принёс бумагу, спрашивая о последнем желании, мужчина не попросил изысканной еды, сигар или священника, как это делают многие. Он лишь тихо произнёс:
— Я хочу увидеть свою собаку. В последний раз.
Сначала персонал воспринял это с недоверием. Может это был хитрым планом? И вот в назначенный день, перед приговором, его вывели во двор. Под пристальными взглядами охранников он встретился со своей собакой.
Увидев хозяина, овчарка вырвалась с поводка и бросилась к нему. В этот миг время остановилось.
Но то, что произошло дальше, удивило всех. Тюремщики стояли, не зная, что делать Продолжение в первом комментарии
Собака, вырвавшись из рук полицейского, рванула к хозяину с силой, будто пытаясь преодолеть двенадцать лет разлуки за одно мгновение.
Она влетела в его объятия, сбив с ног, и заключенный впервые за многие годы не почувствовал ни холода, ни тяжести оков. Только тепло.
Он крепко обнял собаку, уткнувшись лицом в густую шерсть. Слёзы, которых он не мог позволить себе все эти годы, вырвались наружу.
Он плакал громко, без стыда, как ребёнок, а собака тихо поскуливала, словно тоже понимала, что у них мало времени.
— Ты моя девочка… моя верная… — шептал он, прижимая её всё крепче. — Что же ты будешь делать без меня?..
Его руки дрожали, он гладил её по спине, снова и снова, будто хотел запомнить каждую мелочь. Собака смотрела на него преданными глазами.
— Прости меня… что оставляю тебя одну, — его голос сорвался, стал хриплым. — Я не смог доказать правду… но хотя бы тебе я нужен был всегда.
Охранники стояли неподвижно, многие из них отвели взгляд. Даже самые суровые не могли оставаться равнодушными: перед ними был не преступник, а человек, который в последние минуты жизни держал то единственное, что осталось от его мира.
Он поднял глаза к начальнику тюрьмы и срывающимся голосом сказал:
— Позаботьтесь о ней…
Он попросил начальника тюрьмы взять её к себе домой, пообещав, что не будет сопротивляться и примет приговор.
В этот момент тишина стала невыносимой. Собака снова залаяла, резко и громко, будто протестуя против того, что должно произойти.
А заключенный лишь ещё раз обнял её, прижал к себе так, как только может прижать человек, прощаясь навсегда.