Я хлопнула дверью так, что в подъезде наверняка осыпалась чья-то хрупкая нервная система. Сердце колотилось, руки дрожали, а в голове крутилась одна мысль: ну всё, Лера, ты снова наступила на те же грабли — поздравляю, чемпионка.
— Ты вообще понимаешь, что ты сейчас сказал?! — выкрикнула я в пустоту лестничной клетки, потому что Кирилл уже спускался вниз, делая вид, что у него срочный созвон с жизнью.
Всё началось не сегодня. И даже не вчера. Всё началось с одного звонка. С такого звонка, после которого хочется либо сесть, либо лечь, либо срочно налить себе что-нибудь покрепче, даже если ты не пьёшь и вообще за ЗОЖ, но сейчас не до принципов.
Телефон зазвонил в восемь утра. Восемь. Утра. В субботу. Уже за это хотелось подать на человека в суд.
— Лер, привет. Это я, — голос Кирилла был слишком бодрым. Подозрительно бодрым. Так обычно говорят люди, которые собираются сказать что-то очень неприятное, но надеются, что улыбка в голосе всё сгладит.
— Если ты сейчас скажешь, что соскучился, я брошу трубку, — пробормотала я, зарываясь лицом в подушку.
— Я по делу, — быстро ответил он. — Надо встретиться. Срочно.
Вот это «срочно» всегда звучит как приговор. Особенно когда звонит бывший муж, с которым вы официально развелись три года назад, а неофициально — до сих пор не доразобрались, кто кому и за что должен.
Мы встретились в кафе возле суда. Символично, я считаю. Я пришла раньше и специально села так, чтобы видеть вход. Старый рефлекс — контролировать пространство. Спасибо, брак, научил.
Кирилл вошёл уверенно. Слишком уверенно для человека, который собирается просить. Костюм, часы, самодовольное выражение лица. Всё как я помнила. Только я больше не та Лера, которая когда-то смотрела на него снизу вверх и думала, что за таким мужчиной — как за каменной стеной. Каменная стена, ага. С трещинами и тараканами.
— Ты отлично выглядишь, — сказал он, усаживаясь напротив и улыбаясь той самой улыбкой, от которой раньше у меня подкашивались колени.
— Не трать патроны. Говори, зачем позвал, — спокойно ответила я, скрестив руки.
Он вздохнул. Театрально. Почти красиво.
— Мне нужна твоя подпись.
Вот тут я уже напряглась.
— Где? Под заявлением о твоём исчезновении из моей жизни?
— Лера, — он наклонился вперёд, понизив голос, — речь о квартире.
И в этот момент внутри у меня всё сжалось. Потому что квартира — это не просто стены и потолок. Это мой личный окоп. Моя крепость. Единственное, что я вытащила из того брака без трещин.
— Ты же знаешь, она моя, — сказала я медленно. — Куплена до брака. Оформлена на меня. Суд это подтвердил.
— Знаю, — кивнул он. — Но времена меняются.
— Закон — нет, — усмехнулась я. — К счастью.
Кирилл помолчал. Потом выдал:
— Мне нужно, чтобы ты временно прописала меня у себя.
Я рассмеялась. Не потому что смешно. А потому что иначе хотелось бы кинуть в него чашкой.
— Ты сейчас серьёзно? — спросила я, чувствуя, как внутри закипает что-то очень нехорошее. — Мы развелись. Ты ушёл. Ты выбрал другую жизнь. И теперь хочешь вернуться через чёрный вход?
— Это формальность, — пожал плечами он. — Мне нужно для суда.
— Какого ещё суда?
— По бизнесу, — уклончиво ответил он, отводя взгляд.
Ага. Вот оно. Тайное всегда вылезает боком.
— Нет, — сказала я коротко.
— Лера, не будь такой категоричной, — его голос стал жёстче. — Я не прошу тебя жить вместе. Просто бумажка.
— С тобой всё всегда начиналось с бумажек, — усмехнулась я. — А заканчивалось тем, что я оставалась виноватой.
Он сжал губы.
— Ты изменилась.
— Повзрослела, — поправила я. — А ты — нет.
Мы разошлись тогда холодно. Без сцен. Без криков. Но, как оказалось, это было только начало.
Через два дня он стоял у моей двери. Без звонка. Просто постучал. Три раза. Уверенно. Как хозяин.
— Ты что тут делаешь? — спросила я, не приглашая войти.
— Нам надо поговорить, — сказал он и, не дожидаясь разрешения, сделал шаг вперёд.
Я перегородила проход.
— Стоп. Либо ты уважаешь мой дом, либо разговор окончен.
Он усмехнулся.
— Всё такая же упрямая.
— А ты всё такой же наглый.
Мы стояли друг напротив друга. Два взрослых человека с общим прошлым и слишком длинным списком взаимных претензий.
— Я помогал тебе, когда ты была никем, — внезапно бросил он.
Вот это было больно. Ниже пояса. Старый приём.
— А я была с тобой, когда ты был никем, — тихо ответила я. — Так что счёт равный.
Он схватил меня за запястье. Не сильно. Но достаточно, чтобы стало ясно: он перешёл черту.
— Отпусти, — сказала я спокойно, глядя ему прямо в глаза.
Он отпустил. Отшатнулся. Как будто сам испугался.
— Ты ещё пожалеешь, — прошипел он.
— Я уже жалела. Больше не планирую, — ответила я и закрыла дверь.
В тот вечер я долго сидела на кухне, глядя в темноту за окном. Я знала Кирилла. Он не отступит. Если он что-то решил — пойдёт до конца. Вопрос был только в одном: до какого именно.
Телефон завибрировал. Сообщение. От него.
Ты сама меня вынуждаешь. Потом не говори, что я не предупреждал.
Я усмехнулась.
— Ну давай, — сказала я вслух. — Удиви.
Я ещё не знала, что через неделю буду стоять в коридоре суда и слушать, как мой бывший муж пытается доказать, что я ему должна. Не деньги. Не помощь. А… право на мою жизнь.
И вот тогда начнётся самое интересное.
В зале суда пахло пылью, дешёвым кофе и чужими проблемами. Я сидела на жёсткой скамейке и ловила себя на странной мысли: вот так и выглядит взрослая жизнь — не свечи, не признания, а пластиковые папки и уставшие лица.
— Ты как? — тихо спросила Марина, моя подруга и по совместительству юрист, наклоняясь ко мне.
— Как человек, которого пытаются выселить из собственной головы, — усмехнулась я. — Нормально.
Кирилл сидел напротив. Рядом с ним — адвокат. Молодой, наглый, с лицом человека, который ещё не понял, что не все дела выигрываются за счёт самоуверенности. Кирилл избегал моего взгляда. Это было новым. И тревожным.
Судья вошёл, все поднялись. Началось.
— Истец настаивает, что в период брака принимал активное участие в улучшении жилищных условий ответчицы, — зачитывал адвокат Кирилла, делая акцент на каждом слове, будто продавал кота в мешке. — В связи с чем просит признать за ним право пользования жилым помещением.
Я чуть не рассмеялась. Право пользования. Как будто речь шла о чайнике.
— Вы что, серьёзно? — не выдержала я, но Марина легонько толкнула меня локтем.
— Ответчица возражает, — спокойно сказала она. — Квартира приобретена до брака. Ремонт производился за счёт средств ответчицы, что подтверждается чеками и договорами. Совместных вложений не было.
Судья посмотрел на Кирилла поверх очков.
— Истец, вы подтверждаете, что квартира была куплена до брака?
— Да, — ответил Кирилл, наконец подняв глаза. — Но я там жил. Мы были семьёй.
— Это не основание, — сухо заметил судья.
И тут Кирилл сделал ход конём. Грязный, но ожидаемый.
— Ваша честь, — сказал он, делая вид, что ему тяжело говорить. — Я просто хочу справедливости. Я отдал этой женщине лучшие годы. Я помогал ей, поддерживал, был рядом, когда ей было трудно. А теперь она просто выбрасывает меня из своей жизни.
В зале повисла пауза. Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Старый сценарий. Он всегда умел играть жертву.
— Разрешите? — я поднялась, не дожидаясь разрешения Марины.
Судья кивнул.
— Я действительно была с этим человеком в браке, — сказала я ровно. — И да, мы были семьёй. Но семья — это не пожизненное право на чужую собственность. Мы развелись. По его инициативе. Он ушёл. И теперь, когда ему стало неудобно жить своей жизнью, он решил вернуться туда, где когда-то было тепло. Но прошлое — не гостиница. В нём нельзя остановиться на пару ночей.
Кирилл побледнел. Адвокат дёрнулся.
Судья удалился на совещание. Эти десять минут тянулись вечность. Я смотрела в пол и думала о том, как странно всё закольцовывается. Первая любовь. Первый брак. Первая большая ошибка. И вот — финал.
— В удовлетворении иска отказать, — прозвучало, наконец.
Я выдохнула. Марина сжала мою руку.
— Поздравляю, — прошептала она. — Он проиграл.
Но Кирилл не выглядел проигравшим. Он подошёл ко мне уже в коридоре.
— Ты довольна? — спросил он тихо, с усмешкой, в которой было слишком много злости.
— Я свободна, — ответила я. — Это лучше.
— Ты думаешь, ты победила? — он наклонился ближе. — Ты просто не понимаешь, что теряешь.
— Я потеряла тебя три года назад, — пожала я плечами. — И, знаешь, как-то пережила.
Он хотел сказать что-то ещё, но Марина встала между нами.
— Разговор окончен, — холодно сказала она.
Я вышла на улицу. Было холодно, но легко. Как после долгой болезни.
Прошла неделя. Я почти расслабилась. Почти — потому что с Кириллом «почти» не работает.
Звонок раздался вечером.
— Лера, — голос был незнакомый. Женский. — Нам нужно поговорить. Я… жена Кирилла.
Вот тут я села.
— Бывшая или текущая? — уточнила я автоматически.
— Пока ещё текущая, — вздохнула она. — И, кажется, очень наивная.
Мы встретились в том же кафе. Ирония судьбы не знала меры.
Её звали Аня. Молодая. Уставшая. С глазами человека, который слишком рано понял, что сказки заканчиваются.
— Он говорил, что вы его выжили, — сказала она, глядя в чашку. — Что вы холодная и расчётливая.
Я усмехнулась.
— А он говорил, что любит вас?
Она кивнула.
— Говорил.
— Тогда держитесь, — вздохнула я. — Это ненадолго.
Аня подняла глаза.
— Он хотел прописаться у вас, потому что у него долги, — сказала она тихо. — Большие. Я узнала случайно. Он думал, если будет зарегистрирован в вашей квартире, ему будет проще выкрутиться.
Вот тут всё встало на свои места.
— Спасибо, что сказали, — искренне ответила я.
— Мне просто стало стыдно, — пожала она плечами. — Вы ведь могли пострадать.
— Я уже пострадала, — усмехнулась я. — Но вы меня добили окончательно. В хорошем смысле.
Мы расстались спокойно. Без драмы. Как две женщины, которых связал один и тот же мужчина и одинаковое разочарование.
Через месяц Кирилл исчез. Переехал. Развёлся. Начал новую жизнь — где-то далеко от меня и моей квартиры.
А я однажды вечером сидела на кухне, пила чай и вдруг поняла: вот оно. Тишина. Без напряжения. Без ожидания удара.
Телефон молчал. Дверь никто не дёргал. Прошлое наконец-то отстало.
Я улыбнулась.
Финал.