Звонок застал Ирину Никитичну в самый неподходящий момент. Утро выдалось хлопотным — дети суетились у порога, надевая обувь и собирая школьные сумки, на кухне бурлил чайник, напоминая о себе своём кипении частыми свистками. Она как раз собиралась налить воду в термос, когда телефон резко загудел на подоконнике.
— Алло, Ирина Никитична? — в трубке прозвучал уверенный мужской голос. — Это Михаил Артемьев, представитель торговой сети. У меня есть для вас интересное предложение.
Ирина замерла, держа в одной руке заварник, в другой — телефон. Что еще за предложения в такое время? Кто-то из родственников? Благотворительная организация? Или очередной мошенник, придумывающий новые способы запутать одинокую женщину?
— Дело вот в чем: продукты с истекающим сроком годности нельзя продавать официально, но сотрудники прекрасно понимают, что товар-то качественный, просто не успевает реализоваться. Мы организовали группу людей, которые готовы покупать такие продукты по сильно заниженным ценам. Не желаете ли присоединиться?
Ирина нахмурилась. Внутри сразу же проснулось недоверие. «Просрочка»… это слово звучало пугающе. Она знала, что многие семьи экономят на еде, но чтобы специально покупать продукты, которые уже почти списаны? Это было слишком.
— А почему именно я? — осторожно спросила она, стараясь скрыть растерянность.
— Ваша коллега Жанна Альбертовна упомянула, что вы воспитываете троих детей после потери мужа. Понимаю, как сложно обеспечить полноценное питание на учительскую зарплату…
Сердце сжалось. Слова больно задели, будто кто-то аккуратно коснулся самой глубокой раны. Она действительно каждый месяц считала каждую копейку, выбирала между новым комплектом учебников для сыновей или более дорогими продуктами, старалась сделать так, чтобы дети не чувствовали лишений. Но осознание того, что другие видят её нужду, причиняло гораздо больше боли, чем сама эта нужда.
Ирина подошла к холодильнику, машинально проверяя его содержимое. Замороженные полуфабрикаты, картошка, немного творога, банка сгущённого молока. Полки были аккуратными, но пустоватыми. Она вздохнула.
— Хорошо, — наконец произнесла она тихо, почти шёпотом. — Попробую.
Первая встреча с автолавкой стала для неё настоящим испытанием. На заднем дворе крупного супермаркета, рядом с мусорными контейнерами, уже собралась группа людей. Большинство — пожилые, с опущенными плечами, одетые в потёртую одежду. Некоторые держали в руках старые авоськи, другие — пластиковые корзины. Все ждали.
Ирина чувствовала себя чужой среди них. Ей было неловко. Она невольно оглядывалась, опасаясь, что кого-то узнает. Но когда микроавтобус приехал и открыл свои дверцы, полные свежих продуктов, сомнения начали рассеиваться. Куриные бедра, почти по цене мясного фарша, йогурты со скидкой, масло, которое можно купить чуть ли не в три раза дешевле обычного… Это был выход.
Дома она сразу принялась за дело. Молоко отправилось в кастрюлю на медленный огонь, сливочное масло — растапливаться, чтобы потом перелить в удобную баночку. Квартира наполнилась домашним ароматом, который обычно возникал только в праздники.
Когда дочка Соня вернулась из школы, её лицо расцвело в широкой улыбке:
— Мам, как вкусно пахнет! Что ты сегодня готовила?
— Нашла один недорогой магазинчик, — ответила Ирина, стараясь говорить легко. — Теперь будем иногда готовить почти домашние котлеты.
Соня с радостью набросилась на суп, затем на мягкую, сочную котлету, запивая всё горячим какао. После еды она с удовольствием сообщила:
— Вот это сегодня я пообедала! Спасибо, мам!
Младшие сыновья — Глеб и Матвей — тоже заметили перемену в меню. Они с аппетитом поели, но, закончив, стали задавать вопросы.
— Откуда деньги на нормальную еду? — спросил Глеб.
— Может, мама нашла какой-то клад? — предположил Матвей.
— Или у неё появился спонсор? — добавил Глеб, с опаской глядя на сестру.
Соня лишь пожала плечами:
— Мама сказала — нашла дешевый магазинчик.
Но братьям это объяснение не показалось достаточным. Если мама получила помощь от кого-то, значит, скоро появится чужой человек, который будет командовать, лезть в их жизнь. А если она заняла — то потом будут долгие годы отдавать долги. Мальчишки строили догадки одну за другой, но ни одна им не нравилась.
Вечером, пока дети укладывались спать, они снова вернулись к теме:
— Мам, правда, где ты берешь эти продукты?
Ирина устало улыбнулась:
— Дети, все проще, чем вы думаете. Есть такая автолавка. Приезжает по определенным дням и предлагает продукты намного дешевле магазинных. Вот и всё.
С тех пор она начала строить свой день вокруг этих поездок. Михаил даже создал специальный чат в мессенджере, куда регулярно скидывал информацию о том, какие продукты будут доступны на следующей неделе. Для Ирины это стало маленьким спасением. Она могла планировать меню, не переживать за бюджет, даже позволить себе купить детям что-то особенное.
Она стала чаще улыбаться, лучше высыпаться, даже коллеги отметили перемены в её настроении.
Но однажды случилось страшное. В одной из партий оказался фруктовый йогурт. Ирина, как всегда, доверяла своему опыту — срок годности ещё не истёк, внешний вид казался нормальным. Дети съели его с удовольствием, но через полчаса у всех троих началось сильное расстройство желудка.
— Боже мой, что я наделала! — рыдала Ирина, которая йогурт не ела и потому осталась здорова. Она бросилась в аптеку, купила необходимые препараты, давала детям, растирала животики, пела колыбельные, хотя сама была в состоянии паники.
На второй день она оставила их дома, решив, что им нужно отлежаться. Тогда и пришло решение: «После такого случая я больше никогда не буду покупать продукты в этой автолавке».
Несколько недель Ирина снова возвращалась к простому, однообразному, но безопасному питанию. Дети начали роптать.
— Мам, мы же уже здоровы! Почему ты не хочешь больше туда ездить? — сказал Глеб.
— Да и вообще, тот йогурт мы сами виноваты, — добавил Матвей. — Чувствовали, что он какой-то странный, но пожадничали.
— И правда, — поддержала Соня. — Просто надо выбирать то, что не едят сырым. В обычных магазинах тоже всякое бывает.
Эти слова заставили Ирину задуматься. Действительно, может быть, стоит попробовать ещё раз? Только теперь быть внимательнее к выбору продуктов.
К следующему приезду автолавки она снова взяла сумку и направилась к месту встречи. По пути заметила на тротуаре между машинами необычный кошелёк — большой, из натуральной кожи, с легким ароматом мужского парфюма.
— Только не вздумай нести в полицию! — внезапно раздался за спиной скрипучий женский голос. — Откроешь и сама поймёшь, кому его отдать!
Обернувшись, Ирина увидела, как от стоянки быстро уходит женщина в пестрой юбке и яркой косынке. Она осталась стоять одна с кошельком в руках, недоумевающе глядя вслед.
«Интересно, это меня что ли предупредили?» — подумала она, пряча находку в сумку.
На точке люди уже окружили микроавтобус. Ирина набрала продуктов и поспешила домой — был выходной, дети ещё спали. Но, как назло, девочки из класса Глеба прогуливались рано утром и, кажется, заметили её в той самой очереди.
— Ох, как же я так попалась! — расстроенно подумала она, представляя, как новости о ней разлетятся по школе.
Дома она принялась обрабатывать покупки, когда в кухню ворвался разгневанный Глеб:
— Мам, это правда, что ты покупаешь просроченные продукты?
Ирина замерла, покраснела и отвернулась к окну.
— Мам, ты понимаешь, как это выглядит? — кричал сын. — Из-за тебя мне стыдно показываться в школе! Я чувствую себя таким… униженным!
Он выбежал из кухни, хлопнув дверью. За ним последовал и Матвей, отказавшись есть котлеты. Только Соня, как всегда, сидела с полной тарелкой, но в конце концов положила ложку и тихо сказала:
— Я тоже больше не буду, мам. — Видя, как лицо мамы превращается в плачущую маску, девочка подбежала к ней: — Мам, не плачь, я ничего не расскажу!
— Расскажешь! — крикнул Глеб. — Из-за этих котлет у меня рушится вся судьба!
Ирина подошла к сыну, посмотрела ему прямо в глаза:
— Глеб, я всё понимаю — вам стыдно, противно, больно. Вы имеете право на это чувство. Но разве раньше мы жили хорошо? Разве я могла обеспечить троих детей достойной едой на свою зарплату? Конечно, это неправильно, но ведь вам нравилось, пока вы не узнали, где я беру эти продукты!
Тишина повисла в комнате. Глеб не ответил. Он только плотнее сжал зубы, уходя в свою комнату. Ирина осталась стоять посреди кухни, сжимая фартук в кулаки. Слёзы катились по щекам, и она не делала попыток их сдержать.
Глеб стоял у окна, держа чашку остывшего какао в руках. Его взгляд был устремлен вдаль, туда, где за поворотом улицы скрылась фигура Вероники — девушки, которая раньше была его близкой подругой, а теперь отдалилась из-за слухов о том, что его мама покупает «просроченные» продукты.
— Мне всё равно, что они там болтают, — пробормотал он, не оборачиваясь. — Но Ника… Вероника больше не хочет приходить к нам домой. Говорит, боится, что мы накормим её какой-то гадостью.
Ирина, услышав это, мягко подошла к сыну и положила ладонь ему на плечо. Она знала, что для него это больно. Глеб всегда был более чувствительным, чем Матвей или Соня, и обиды принимал близко к сердцу.
— Не переживай, сынок, — тихо сказала она. — Давай я поговорю с Вероникой. Возможно, она просто не понимает всего. А ты ведь знаешь: я никогда не подам детям ничего опасного или испорченного. То, что мы едим — свежие продукты со скидкой, не более того. Поверь, я бы ни за что не рискнула здоровьем своих детей.
Но Глеб лишь горько вздохнул:
— Ты ей скажешь, а она всё равно не придёт. Она считает, что мы… не такие, как раньше.
Ирина поцеловала сына в макушку и вернулась на кухню, где уже закипал чайник. За всеми этими тревогами и разговорами она совсем забыла про кошелёк, найденный на улице. Лишь вечером, когда дети легли спать, а в квартире воцарилась тишина, Ирина вспомнила о нём.
Она достала кожаный кошелёк из сумки и аккуратно расстегнула замок. Внутри лежали несколько пятитысячных купюр, банковские карты и визитки. На одной из них крупными буквами было написано: «Евгений Тенгизович Глухов, начальник отдела общего образования области» .
— Женька? Неужели? — вырвалось у неё. В голове моментально всплыли воспоминания о школьных годах, о тех временах, когда они вместе учились в техникуме в родном городке. Евгений тогда был странным, немного задирой, но добрым и весёлым парнем. Он был сыном матери-одиночки, и все вокруг шептались, что его отец — грузин-альпинист, пропавший в горах ещё до рождения ребёнка.
— Как же давно это было… — прошептала Ирина, перебирая визитки. — И вот теперь он — начальник отдела… Неожиданно!
Проверив все карманы кошелька, она не нашла других контактов, кроме номера телефона на визитке. После нескольких секунд колебаний набрала этот номер.
Трубку взяли почти сразу:
— Слушаю вас!
— Здравствуйте, я нашла ваш кошелёк…
На другом конце пауза.
— Понимаю, честный человек. Сколько хотите за находку?
— Ничего не хочу, — твёрдо ответила Ирина. — Я не собираюсь на этом зарабатывать.
— Нет-нет, вы не представляете, как мне важно его вернуть! Это для меня очень ценно. Где вы живете? Сейчас же приеду!
Через полчаса раздался звонок в дверь. Открыв, Ирина увидела перед собой мужчину средних лет, с седыми висками и живыми глазами, в которых проскальзывали знакомые черты юного Жени. Увидев её, он радостно воскликнул:
— Ирка! Так это ты мне звонила? Почему сразу не сказала?!
Он протянул ей букет из пяти нежных розовых роз:
— Вот мой дорогой, любимый кошелек! — рассмеялся он, доставая вещь из рук женщины. — Посмотри сюда, — показал он надпись на внутренней стороне, сделанную лазерной гравировкой: «Единственному сыну Евгению от любящей мамы.»
— Теперь понимаешь, почему он для меня бесценен? — сказал он с теплотой в голосе. — Когда я закончил школу и собирался поступать в университет, мама обещала купить мне настоящий кожаный кошелёк, если я хорошо сдам экзамены. Я не знаю, как ей удалось собрать деньги на такую вещь — она была простой учительницей, а цена была запредельной. А потом, когда я получил диплом и поступил в аспирантуру, она вручила мне этот кошелёк. Теперь её нет, и он стал единственной памятью о ней.
— Как жаль, — мягко произнесла Ирина. — Я даже не знала, что у тебя такое случилось.
— Да, мало кто знает, — усмехнулся Женя. — Мы переехали в областной центр, когда меня назначили начальником отдела. А как ты здесь оказалась?
— Просто работаю в школе, — пожала плечами Ирина. — Всё как обычно.
— В ссылку приехал! — неожиданно рассмеялся он. — Защищал интересы учителей, понимаешь? Хотели закрыть одну деревенскую школу, а я возмутился. В результате — меня убрали из центрального управления и отправили директором в девятнадцатую школу.
— Что? — удивлённо вскрикнула Ирина. — Я же в девятнадцатой работаю! Учитель начальных классов!
— Значит, я теперь твой начальник! — широко улыбнулся он. — Ну и как у вас обстановка? Коллектив хороший?
— Все как на подбор — опытные, добрые люди. Есть и молодые педагоги. А исполняет обязанности директора завуч Жанна Альбертовна.
— Интересно, — задумчиво произнёс Евгений. — А что ты меня голодным держишь? Давай хоть чаю попьём!
— Ох, прости, Жень! — смущённо засмеялась Ирина. — Я так растерялась, совсем забыла об этикете!
Она быстро поставила чайник и накрыла стол нарядной скатертью. В комнату выбежала Соня, любопытная и энергичная девочка.
— Софья Андреевна, — представилась она и протянула маленькую ручку.
— Евгений Тенгизович, новый директор вашей школы! — отчеканил мужчина и рассмеялся.
— А вы у нас будете жить? — спросила девочка.
— А ты как хочешь? — парировал он.
Соня смутилась и убежала к братьям. Те сидели в наушниках, но, услышав имя нового директора, сорвали музыку и принялись заправлять кровати.
— Многодетная мама! — радостно закричал Евгений, увидев их. — Мы тебе самые лучшие условия труда создадим!
Ирина разливала по чашкам ароматный чай, который смогла позволить себе благодаря экономии. Женя оставался таким же непосредственным и жизнерадостным, как в юности, несмотря на солидный возраст и высокий статус.
— Как ты справляешься без мужа? — чуть тише спросил он, кивнув на фотографию в рамке.
— Как получается. Они у меня молодцы, помогают, стараются не капризничать.
Мальчишки, потягивая чай, едва не поперхнулись.
— Вы мне в случае чего будете подсказывать — вдруг забуду чье-то имя? — обратился к ним Евгений.
— Конечно! — хором ответили Глеб и Матвей.
На следующий день в школе проходило торжественное собрание. Первые уроки были отменены, чтобы познакомить учеников с новым директором. Девочки из старших классов, услышав, что директор — мужчина, заранее накрасились и оделись особенно красиво.
Евгений вышел к ученикам, тепло поприветствовал всех, представился и начал рассказывать о себе. Он говорил просто, но искренне и увлечённо, и даже самые неугомонные школьники слушали внимательно.
— А теперь расскажите мне о своей школе то, что считаете важным, — предложил он.
В зале наступило замешательство. Обычно учителя не давали слово детям, тем более не позволяли говорить свободно.
Но одна из старшеклассниц, явно подготовившая реплику, подняла руку:
— В нашей школе происходит что-то возмутительное! Некоторые учителя, — она красноречиво посмотрела на Ирину, — ведут себя как попрошайки! Мы видели одну преподавательницу в очереди за просроченными продуктами! Разве это нормально? Учителя должны показывать пример правильного питания!
Ирина почувствовала, как лицо заливает стыд. Но Евгений спокойно поднял руку:
— Стоп, милая моя. Прежде чем кого-то обвинять, попробуй поставить себя на место этого человека. Ты думаешь, человек по прихоти покупает просрочку? Нет, от нужды! И в этом нет ничего зазорного!
— Но этими продуктами они кормят детей! — воскликнула девочка. — Кто захочет к ним в гости идти?
— Успокойся, — мягко сказал директор. — Если ты имеешь в виду Ирину Никитичну, то я точно знаю — она покупает эти продукты для бабушки-соседки. Вы же знаете, как тяжело жить на пенсию.
Девочка покраснела и спряталась за спину подруги.
— Друзья мои, — продолжил директор, — давайте договоримся. Если захотите высказать недовольство учителем или одноклассником, приходите ко мне в кабинет, и мы решим проблему конфиденциально. — Тут он повысил голос: — Я считаю недопустимым распространение сплетен и издевательства над кем бы то ни было! Запомните это раз и навсегда!
В зале стало так тихо, что казалось, слышны собственные сердцебиения.
После линейки к Ирине подошла Вероника:
— Ирина Никитична, простите меня, пожалуйста! Я не знала…
— Хорошо, Вероника. Будем считать, что этого инцидента не было.
Вечером Евгений позвонил:
— Слушай, Ир, давай поужинаем вместе!
— Жень, я бы с радостью, но ты же видел — пока всех накормлю, уроки проверю…
— Я не предлагаю никуда выбираться! Уже заказал пиццу и роллы на пять персон на твой адрес. Подъезжаю!
— Женька, ты совсем не изменился!
— А ты изменилась — похорошела!
— Ладно, врать-то!
— Не вру! И вообще, как ты с директором разговариваешь? До встречи!
Когда семья собралась за столом, уставленным коробками с пиццей и роллами, Евгений посмотрел на сыновей Иры:
— Вот что, мужики, я знаю, о чём вы думаете — вот притащился, хочет папино место занять. И отчасти вы правы. Я хочу стать лучшим другом для вас и лучшим мужем для вашей мамы, но не собираюсь стеснять вашу свободу. Давайте заключим соглашение — вы разрешаете мне ухаживать за мамой?
Мальчишки переглянулись и почти хором сказали:
— Идет!
— А почему меня не спросили? — надула губы Соня. — Вы же говорили, что будете у нас жить, если я захочу!
— А я не собираюсь у вас жить, — улыбнулся Евгений и нажал пальцем на её носик. — У меня свой дом, там намного больше места. Если вам понравится — будем жить вместе. А если нет — я буду вашим приходящим папой. Идет?
— Не папой — дядей Женей! — хором сказали дети.
— Хорошо! — согласился он и посмотрел на Ирину. — Видишь, большинство за. Подчиняйся, меньшинство!
Ирина улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала, что жизнь снова становится мягче, светлее.
— Так, в следующие выходные едем в гости ко мне!
— Ура! — запрыгала Соня. — А у вас во дворе качели есть?
— Качели? — почесал затылок Тенгизович. — Нет. Кому было кататься? Зато есть кресло-качалка на террасе — мама любила там отдыхать.
Неожиданная дружба с директором школы льстила сыновьям Ирины, но они решили никому не рассказывать. Евгений оказался настолько хорошим человеком, что невозможно было его не полюбить. Когда он появлялся, дети ни на минуту от него не отходили, боясь пропустить хоть слово. В их головах и сердцах словно что-то перевернулось — они стали меньше сидеть за играми, больше читать, больше размышлять.
Однажды Глеб не выдержал и рассказал Веронике всю правду:
— Ты не знала, что в прошлом году мы потеряли отца? Что наша мама тянет на себе троих детей, да еще тридцать чужих пытается научить разумному, доброму, вечному? А зарплата учителя при таких нагрузках — ничто!
Вероника обхватила Глеба за плечи и заплакала:
— Какая же я была! Простит ли меня твоя мама?
Евгений Тенгизович поставил вопрос ребром:
— Ребят, давайте съезжаемся! Тебе, Глеб, отсюда до института рукой подать, младших в школу будем отвозить. А маме, — он посмотрел на Иру, — предлагаю взять оздоровительный отпуск хотя бы на годик. Если будет скучно, подкину несколько знакомых дошколят — будешь к первому классу готовить.
Ира не возражала. Впервые за долгое время она чувствовала, что жизнь налаживается.