Тамара Андреевна резко затормозила. К машине уже спешила диспетчер Лена.
– Лен, что случилось? У нас же есть связь по телефону!
– Тамара Андреевна, снова тот же вызов — про девочку, которая теряет сознание.
Тома удивлённо приподняла брови:
– Неужели опять? Я же вчера была у них дома. Ребёнок вроде бы здоров. Даже предложила родителям пройти обследование, но отец был категорически против. Что там происходит на самом деле?
Лена только плечами пожала:
– Люди разные бывают. Но игнорировать нельзя — тем более с ребёнком. А других бригад сейчас нет.
– Хорошо, я поеду. Минуту — документы отдам.
Через несколько минут Тамара уже сидела в салоне «скорой», откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза. За плечами — двадцать лет работы заведующей отделением в крупнейшей городской больнице. Коллеги её уважали, пациенты доверяли, а начальство ценила за профессионализм.
Но дома всё было иначе. В семье она чувствовала себя не человеком, а жертвой.
Когда-то её муж Константин покорил её с первого взгляда. Он казался внимательным, заботливым, любящим. Их отношения стремительно переросли в брак, который со временем стал кошмаром.
Сначала он просто взял семейные дела в свои руки: распоряжался бюджетом, решал бытовые вопросы. Тамара даже обрадовалась — стало легче. Потом начались замечания: о порванной одежде, о маникюре, о парикмахерской.
– Тамарочка, зачем тебе это? Нельзя быть аккуратнее? Зачем платить за стрижку, если можно самой? Женщина должна быть естественной. С длинными волосами и натуральным цветом — вот так ты красивее всего.
Постепенно Тамара подстроилась под его требования: перестала ходить к мастеру, делала причёску дома, учила уход за ногтями, старалась одеваться безупречно, чтобы не услышать очередное осуждение.
Однажды она задержалась после работы на полчаса — просто встретилась с подругой, которую не видела годами. Вернувшись домой, столкнулась с первым всплеском его ярости. Он кричал, называл её недостойными словами, смотрел чужими глазами. Потом извинился, но страх остался внутри.
Прошло около полугода, когда она снова вернулась чуть позже обычного. Она уже почти забыла ту давнюю сцену, но перед входом в квартиру невольно вздрогнула, будто предчувствуя что-то плохое.
Едва она вошла, как получила удар. Просто так. Без предупреждения. Она упала, а Костя навис над ней, крича:
– Где ты была?! Куда ты запропастилась?!
Он бил её прямо в коридоре — сначала руками, потом ногами. Она потеряла сознание, а очнулась уже в кровати, где он занялся чем-то гораздо худшим, чем просто побои.
Дома она провела пять дней. Лицо зажило, тело — нет. Костя, глядя на неё, сказал:
– Это всё потому, что ты не слушаешься. Я не хочу этого делать, но ты сама напрашиваешься.
Тамара кивнула, соглашаясь. Так началось пятнадцатилетнее молчаливое рабство. Однажды, после особенно жестокого инцидента, она потеряла ребёнка — выкидыш. Костя даже не скрывал своего равнодушия.
Но однажды ночью, когда он был на дежурстве, Тамара собралась с силами и пришла в полицию. Следователь заметил её сразу — женщина стояла бледная, дрожащая, готовая упасть. Она начала говорить, голос дрожал, но слова были чёткими. Перед тем как потерять сознание, она успела прошептать:
– Только не в нашу больницу… Пожалуйста.
Дело получило широкий резонанс. Выяснилось, что у Кости было множество женщин, некоторые из них тоже дали показания. Его направили на лечение в психиатрическую клинику за счёт родителей. После выписки он исчез — уехал, по слухам, за границу.
Тамара уволилась из больницы. Не могла больше работать среди тех, кто знал о её боли. Сменила место службы — устроилась в «скорую помощь». Ни разу не пожалела.
– Степанович, давайте свернём к торговому центру, — вдруг попросила Тамара Андреевна, открыв глаза.
– Что-то забыли? – спросил водитель.
– Да, нужно кое-что купить.
Не медля, она вышла и быстро направилась в магазин электроники. Пройдя внутрь, оглядела витрины и обратилась к продавцу:
– Мне нужна самая маленькая камера, желательно с возможностью удалённого просмотра записи.
Тамара Андреевна вошла в знакомую квартиру, где её уже явно ждали с тревогой. У постели сидел отец девочки, рядом — мать, осторожно державшая ребёнка за руку. Мужчина сдержанно кивнул, но в глазах читалась раздражённость.
— Я не понимаю, почему вы до сих пор не можете поставить диагноз? — спросил мужчина, скрестив руки на груди.
Тамара тяжело вздохнула, стараясь сохранить спокойствие.
— Потому что существуют болезни, которые невозможно определить без стационара и специального оборудования. У нас в машине его нет. Я могу сделать только то, что возможно при осмотре на дому.
Мужчина раздражённо отмахнулся.
— Всё равно надеюсь, что вы разберётесь.
Впервые он не последовал за ней в комнату девочки, оставшись у порога. Но Тамара чувствовала его пристальный взгляд даже через стену.
– Ну, Сонечка, здравствуй! Расскажи мне, что с тобой произошло, — мягко начала она, подходя к ребёнку.
Девочка пожала плечами:
– Всё было хорошо, а потом потемнело в глазах, и я упала.
– А сейчас как себя чувствуешь?
– Нормально уже.
Тамара Андреевна перевела взгляд на отца.
– Вы должны понимать: такие обмороки — не случайность. Это сигнал организма. И если вы будете продолжать игнорировать проблему, последствия могут быть серьёзными. Ребёнок ведь не жалуется на что-то ещё?
Мужчина дернул щекой.
– Нет, а с чего ей волноваться?
Тогда врач обратила внимание на мать девочки. Женщина стояла чуть в стороне, худая, бледная, с опущенными глазами. Её взгляд был пустым, будто жизнь медленно уходила из неё.
– А вы что молчите? Как мама, вы же понимаете, что нужно обследование? Вдруг это что-то серьёзное?
– Муж знает лучше, что делать, — тихо ответила женщина, не поднимая глаз.
Тамара почувствовала, как внутри всё напряглось. Она сделала паузу и попросила:
– Простите, можно воды?
Муж бросил быстрый взгляд на жену, и та, как по команде, направилась на кухню. Пока он следил за её движениями, Тамара ловко протянула руку к полке с игрушками и незаметно положила туда миниатюрную камеру. Хорошо, что продавец заранее помог всё настроить.
Позднее, когда вызовы стали реже, Тамара открыла приложение на телефоне и начала просматривать записи. То, что она увидела, заставило её сердце сжаться. Отец Сони избивал свою жену. Девочка в этот момент находилась вне поля зрения, и где она была — оставалось загадкой.
– Господи… — прошептала Тамара, резко выпрямляясь. Водитель, заметив её реакцию, тоже посмотрел на экран и whistleнул сквозь зубы.
На видео мужчина кричал:
– Осталось совсем немного времени, и ты мне больше не нужна.
Тамара не сводила глаз с экрана, чувствуя, как вспоминается собственная боль.
– Степанович, надо ехать! Срочно!
– Ты уверена? – нахмурился водитель.
– Да, абсолютно. Когда-то никто не помог мне, и я терпела пятнадцать лет. Знаю, как это страшно быть одной против него.
Степаныч покачал головой, но завёл двигатель.
– Вот так вот — Тамара Андреевна, оказывается, тоже умеет решительно действовать…
– Я ухожу на пару часов, может, чуть больше. Запри дверь, никого не впускай. Если вдруг что — всем будет хуже.
Женщина посмотрела на него снизу вверх.
– Антон, просто отпусти нас. Мы ни в чём тебе не помешаем. Забери свои деньги, только нас отпусти. Дочь-то жалко.
Он подошёл, взял её за подбородок.
– Нет, дорогая, так меня не устраивает. Я хочу распоряжаться деньгами свободно, без постоянного страха, что вы можете объявиться где-нибудь. Мне пора.
Как только он вышел, в комнату вбежала Соня. Она бросилась к матери и крепко обняла её. Они остались сидеть на полу, прижавшись друг к другу.
Тамара тем временем настойчиво нажимала на кнопку звонка. Наконец дверь приоткрылась. Женщина испуганно выглянула.
– Вы? Но мы вас не вызывали. У нас всё нормально.
– Не врите себе. У вас ничего не в порядке. Меня самого муж бил, и я знаю, что такое страх. Я много лет терпела, потому что не видела выхода. Но у вас есть шанс — у вас есть дочь. Возьмите вещи — мы заберём вас отсюда. Отвезём в безопасное место, оформим справки, получите помощь. Только не упускайте этот момент.
– Нет, вы ошиблись, — женщина затравленно оглядывалась. — У нас действительно всё хорошо.
– Шанс может больше не представиться. Подумайте не о себе, а о Соне.
Из детской послышался голос маленькой девочки:
– Мамочка, давай уйдём отсюда, пожалуйста…
Эти слова, словно пробуждение, встрепенули женщину. Она закивала, задохнувшись от тревоги.
– Я… Я боюсь. Но я сейчас, одну минуту.
Она метнулась вглубь квартиры и вернулась с маленьким чемоданчиком.
– Пожалуйста, помогите нам. У нас нет никого, кроме вас.
Они быстро вышли и сели в машину. Тамара дала команду:
– Вези нас на станцию. Быстро.
— Как вас зовут? — спросила Тамара Андреевна.
— Валерия. Дело в том, что мой отец оставил мне и Сонечке наследство. И в завещании чётко прописано: моему мужу не позволено распоряжаться деньгами. Папа, видимо, чувствовал, с кем имеет дело. Я ему ничего не рассказывала, а он всё равно понимал.
Она замолчала, собираясь с мыслями, затем продолжила:
— Андрей ждёт. Просто ждёт. Он сам говорил: у него два варианта. Первый — подождать, пока я начну сопротивляться, тогда меня признают недееспособной. Второй — если я не выдержу и решусь на что-то страшное… В любом случае, он станет единственным родителем для Сони.
– Неужели так плохо? – не удержалась Тамара.
– Люди ради денег готовы на многое. Но это даже хорошо. Его нельзя назвать безумцем — у него есть мотив. Значит, можно собрать достаточно улик, чтобы посадить его за решётку.
– Нет, он найдёт способ выйти сухим из воды. У него есть деньги. Ваши деньги.
Валерия удивлённо посмотрела на неё.
– Да. Вы можете заблокировать доступ к банковским картам. А потом использовать их сами, чтобы обезопасить себя и дочь.
– У меня нет телефона. Андрей не разрешал им пользоваться.
– А документы?.. Да, знаю, сейф… Но телефон у меня есть. Звоните с моего.
Женщина взяла устройство, несколько секунд держала его в руках, будто взвешивая решение, потом уверенно набрала номер банка.
Степанович обернулся к Тамаре:
– Тамара, у меня племянник работает в полиции. Не самый главный, конечно, но авторитетный человек. Может, съездим к нему? Сегодня выходной, дома один живёт.
– Это возможно?
– Конечно. Он, правда, хороший парень. Мент, но не такой, как все.
Через полчаса они уже стояли у подъезда. Кирилл встретил их сам. Он оказался доброжелательным, внимательным и умел слушать. Валерия говорила долго, всхлипывая, переживая заново каждую больную деталь. Когда она закончила, мужчина задумчиво постучал пальцами по столу:
– Послушайте, вам лучше остаться здесь на несколько дней. Мы откроем уголовное дело. Ваш муж больше не должен быть рядом с вами.
– Вы серьёзно? Под стражу?
– Именно. Кстати, я помню дело вашей семьи — смерть вашего отца до сих пор остаётся загадкой. А теперь, кажется, я начинаю видеть всю картину целиком.
– То есть вы хотите сказать…
– Пока я ничего не хочу говорить. Я работаю с фактами, а не с догадками.
Когда Тамара уезжала, Соня мирно спала на диване, свернувшись калачиком. Лера выглядела немного расслабленной, словно впервые за долгое время смогла вздохнуть свободно. Тома знала, что оставляет их в безопасности. Здесь её бывший муж точно не будет искать.
На следующее утро было солнечно, воздух пах весной. Тамара шла на работу пешком, наслаждаясь тишиной улиц. Возле самых ворот станции её окликнул знакомый голос.
– Стой! — перед ней возник Андрей. Он схватил её за куртку. — Говори, где они?! Ты их увезла, я знаю!
Тамара попыталась освободиться, но он с силой сжал ей горло, глаза стали дикими, руки тряслись.
– Пошёл к чёрту… Ты сам напрашиваешься в тюрьму. — Она почти не могла дышать. — Ты всё испортил… Ты же планировал всё так аккуратно…
Но внезапно его оторвали от неё и буквально подняли в воздух. Через секунду он уже катался по асфальту, выкрикивая угрозы:
– Вы ещё пожалеете! Все вы!
Рядом с ним уже стояли Кирилл и Степанович. Полицейский делал первый допрос.
Суд начался через полгода. За это время Кирилл полностью погрузился в дело. На основании показаний Валерии провели обыск в доме, нашли важные улики, связавшие Андрея со смертью тестя. Всё встало на свои места.
Тамара заметила, как сильно Кирилл стал опорой для Валерии и Сони. Они снова были живыми, настоящими. И через некоторое время пригласили её на свою свадьбу.