— Эй, что ты тут делаешь? — Михаил Андреевич застыл, не веря своим глазам.
Под старой берёзой, свернувшись клубочком на опавшей листве, лежал ребёнок. Худенький мальчик лет четырёх в слишком тонкой куртке дрожал, обхватив себя руками. Его испуганные глаза смотрели на лесника.
Михаил Андреевич огляделся, прислушиваясь к звукам леса. Никого. Только ветер шелестел в ветвях сосен и изредка трещали сучья.
Он присел на корточки, стараясь казаться менее грозным.
— Как тебя зовут, малыш? Где твои родители?
Мальчик прижался спиной к шершавому стволу берёзы. Его губы дрогнули, но вместо слов раздался лишь слабый хрип.
— С…сь… Се…ня, — наконец прошептал он.
— Сеня? — Михаил Андреевич протянул руку, но ребёнок отпрянул. — Не бойся. Я не причиню тебе зла.
Над лесом начали сгущаться сумерки. Скоро станет ещё холоднее, а мальчик уже дрожал от холода. Кто мог бросить его здесь? Ближайшая деревня находилась в тридцати километрах, а дорога была ещё дальше.
— Пойдём со мной, — мягко сказал лесник. — У меня тепло, и есть еда.
При упоминании еды в глазах мальчика мелькнул проблеск интереса.
Михаил Андреевич снял свою телогрейку и осторожно, чтобы не напугать, накинул её на худенькие плечи ребёнка. Тот не сопротивлялся.
— Вот так, — проговорил Михаил, поднимая мальчика на руки.
Лёгкий, как пушинка. Кости просвечивали сквозь кожу. Давно не ел.
Они шли через лес, и Михаил чувствовал, как постепенно мальчик перестаёт дрожать. Изба показалась из-за деревьев — низкая, с покосившимся крыльцом и дымком из трубы.
— Вот мы и дома, — сказал лесник, открывая дверь ногой.
В избе пахло сушёными травами и дымом. Огонь в печи догорал, бросая красноватые блики на грубый стол и лавки.
Михаил усадил мальчика на лавку, подбросил дров в печь. Пламя взметнулось, освещая его испуганное лицо.
— Сейчас согреешься, — сказал лесник, снимая с печи чугунок. — А потом поговорим.
Мальчик ел жадно, давясь и кашляя. Михаил смотрел на него, и что-то давно забытое шевельнулось в душе. Сколько лет прошло с тех пор, как в его доме был ребёнок? Десять? Пятнадцать? После того как…
Нет. Не сейчас.
— Откуда ты, Сеня? — спросил он, когда мальчик опустошил миску.
Ребёнок помотал головой.
— Мама… папа… где?
Снова мотание головы, теперь уже со слезами.
— Н-не знаю, — прошептал мальчик.
Михаил вздохнул. Завтра нужно будет съездить в деревню, сообщить Ивану Егоровичу. Ребёнок не мог просто взяться из ниоткуда. Наверняка его ищут.
— Сегодня переночуешь здесь, — сказал лесник. — А завтра разберёмся.
Он постелил мальчику на широкой лавке у печи, укрыл старым, но чистым одеялом. Сеня забился в угол, настороженно глядя вокруг.
Среди ночи Михаил проснулся от тихого всхлипывания. Мальчик сидел на лавке, обхватив колени, и беззвучно плакал.
— Эй, — позвал лесник. — Иди сюда.
Он похлопал по кровати рядом с собой. Мальчик замер, не зная, довериться или убежать.
— Ну же, — мягко сказал Михаил. — Не бойся.
Сеня неуверенно слез с лавки и, переминаясь с ноги на ногу, подошёл к кровати. Михаил подхватил его и уложил рядом.
— Спи, — сказал лесник. — Здесь тебе ничего не угрожает.
Утром Михаил собрался в деревню. Он заколебался, глядя на спящего мальчика. Брать с собой? Оставить? А если проснётся один и испугается?
В итоге он решил разбудить ребёнка. Сеня проснулся моментально, словно и не спал.
— Поедем в деревню, — сказал Михаил. — Нужно узнать, кто тебя потерял.
Мальчик схватил его за руку с неожиданной силой.
— Нет! — впервые его голос прозвучал отчётливо. — Не надо!
— Почему? — Михаил опустился перед ним на корточки. — Твои родители, наверное, ищут тебя.
Ребёнок помотал головой, в глазах мелькнул страх.
— Нет мамы, — прошептал он. — Нет папы.
Что-то кольнуло сердце Михаила. Он знал это выражение лица — безнадёжность того, кто потерял всё.
Много лет назад он видел такое же в зеркале, когда провожал жену и сына в последний путь.
— Ладно, — сказал он после паузы. — Сегодня останемся здесь. Но завтра всё равно придётся ехать. Понимаешь?
Сеня кивнул, не выпуская его руки.
Прошло три недели. Михаил Андреевич всё-таки съездил в деревню.
Иван Егорович, глава деревни, развёл руками — никто из окрестных не терял ребёнка. Объявления не дали результатов. В полиции приняли заявление, но без особого энтузиазма.
— Может, бросили, — предположил участковый. — Или городские проезжали, забыли. Но в городе тоже никто не терял, сообщений не было.
Михаил Андреевич терялся в догадках, но Сеня оставался с ним. Мальчик постепенно осваивался в новой жизни — медленно и осторожно, словно дикий зверёк.
— Нужно нарубить дров, — сказал как-то утром Михаил. — Поможешь?
Сеня выпрямился, расправил плечи и важно кивнул. Михаил не удержался от улыбки.
Конечно, его маленькие ручки были ещё не готовы для серьёзной работы, но мальчику было важно чувствовать себя нужным.
— Твоя задача — собирать щепки, — сказал Михаил, протягивая ему корзину. — А я займусь топором.
Они трудились рядом. Михаил время от времени поглядывал, как Сеня старательно подбирал каждую щепочку и аккуратно складывал её в корзину. Мальчик хмурился, когда что-то не получалось, и прикусывал губу от напряжения.
— А я смогу научиться? — внезапно спросил он, указывая на топор.
— Колоть дрова? — Михаил покачал головой. — Ещё рано. Когда подрастёшь…
— Я уже большой! — обиделся Сеня.
Михаил присел перед ним на корточки.
— Большой, — согласился он. — Но топор слишком тяжёлый. Давай так: сначала научишься чистить рыбу, а потом возьмёмся за топор. Договорились?
Сеня медленно кивнул.
Вечерами они проводили время у очага. Михаил чинил сети или вырезал деревянные фигурки, а мальчик внимательно наблюдал, широко раскрыв глаза.
Иногда лесник рассказывал истории — о волках, которые воют на луну, о хитрых лисах и медведях, просыпающихся весной голодными и раздражёнными.
— А они к нам придут? — однажды спросил Сеня.
— Кто?
— Медведи.
Михаил потрепал его по голове.
— Нет, не придут. А если и придут — я не позволю им тебя обидеть.
Слова вылетели сами собой, и что-то тёплое шевельнулось в его груди. Он действительно защитит мальчика. Будет рядом.
Однажды под утро раздался треск. Михаил резко сел на кровати. Рядом спокойно спал Сеня, свернувшись калачиком.
Треск повторился — кто-то пытался взломать дверь сарая, где хранились запасы. Михаил схватил ружьё и бесшумно вышел наружу.
В предрассветных сумерках он заметил огромную тень. Медведь. Молодой, но уже крупный. Зверь сломал дверь сарая и теперь пытался забраться внутрь.
— Пошёл прочь! — крикнул Михаил, выстрелив в воздух.
Медведь обернулся, принюхался, затем встал на задние лапы и зарычал. Он явно не испугался. Значит, голодный. Таких отпугнуть непросто.
— Уходи, — повторил Михаил, прицеливаясь. — Не заставляй меня…
Медведь опустился на четыре лапы и начал двигаться прямо на него. Лесник выстрелил снова, целясь под ноги зверю.
Медведь на мгновение замер, но затем, разъярённый, бросился вперёд.
Из дома выбежал Сеня.
— Сеня, назад! — закричал Михаил, перезаряжая ружьё.
Мальчик застыл, бледный от страха. Но не побежал. Вместо этого он вдруг закричал и замахал руками. Медведь остановился, сбитый с толку.
Михаил воспользовался моментом. Прицелился. Выстрел прогремел, как удар грома. Медведь взревел и скрылся в лесу, оставляя следы.
— Я же велел тебе оставаться внутри! — Михаил подбежал к мальчику. — Он мог напасть на тебя!
Сеня всхлипнул, но поднял глаза.
— Т-ты сказал, что н-не дашь меня в обиду, — прошептал он. — А я т-тоже не хотел, чтобы он тебя обидел.
Михаил почувствовал, как в груди разливается тепло, затирая старые раны. Он опустился на колени и крепко обнял мальчика.
— Ты очень храбрый, Сеня. Очень.
Они просидели так до тех пор, пока солнце не поднялось над верхушками деревьев. Потом вместе занялись ремонтом сарая. Михаил учил Сеню забивать гвозди, а мальчик внимательно следил за каждым его движением.
— Нужно оформить документы, — сказал вечером Михаил. — Чтобы ты мог остаться со мной. Чтобы всё было правильно.
— Навсегда? — глаза Сени блеснули в полумраке.
— Навсегда, — ответил Михаил. И это слово больше не вызывало у него тревоги.
Весна наступила внезапно. За неделю снег растаял, превратив лесные тропинки в бурлящие ручьи. Михаил Андреевич и Сеня ездили в деревню каждые выходные, чтобы собрать все необходимые бумаги.
— Усыновление — дело серьёзное, — говорил Иван Егорович, помогая с документами. — Но мы справимся.
Так шли годы, мальчик рос. Процесс оформления затянулся, но Сеня уже меньше боялся деревенских. Теперь он иногда даже отвечал на вопросы, когда с ним заговаривали, сидя на скамейке в коридоре, болтая ногами.
— Через год в школу, — однажды заметила Марина Павловна, местная учительница. — Он очень сообразительный мальчик.
Михаил кивнул. Мысли о школе давно крутились в его голове, но он старался их отгонять. Школа значила переезд ближе к людям, прощание с лесной тишиной. Однако ради сына… ради мальчика… он был готов.
— Что скажешь, если мы построим новый дом? — спросил он Сеню, когда они возвращались в лес на старом мотоцикле с коляской.
— Новый? — переспросил мальчик. — Зачем?
— Чтобы тебе было удобнее добираться до школы. Не придётся далеко ездить.
Сеня помолчал, крепче обхватив Михаила за пояс.
— А как же лес? — наконец спросил он. — Мы будем приезжать сюда?
Михаил улыбнулся. Мальчик полюбил лес так же сильно, как и он сам.
— Обязательно. А пока… — он сделал паузу, — …покажу тебе, как строить дом.
И они начали строить. Сначала Михаил продал старую мотоциклетную коляску и купил подержанную «Ниву». На ней стало удобнее перевозить материалы. Потом нашли участок на окраине деревни — с соснами и берёзами, почти как в лесу.
Сеня помогал: подавал гвозди, держал доски, собирал стружку. Они трудились всё лето. Михаил научил мальчика пользоваться рубанком и пилой. Руки Сени окрепли, на ладонях появились первые мозоли, которыми он гордился.
Работа шла не в одиночку. В какой-то момент Михаил нанял целую бригаду, потратив все сбережения.
— Совсем как у тебя, — говорил мальчик, сравнивая свои ладони с огромными руками Михаила.
К концу лета дом был почти готов — небольшой, прочный, из свежего дерева. От него пахло лесом и новой жизнью.
В том же августе пришло официальное разрешение на опеку. Михаил долго смотрел на документ с печатями, не веря своим глазам. Теперь всё стало настоящим. Сеня стал его сыном — по закону и по сердцу.
— Что будем делать? — спросил он мальчика. — Отпразднуем?
Сеня моргнул.
— Как?
Михаил задумался.
— Может, сходим на рыбалку? А потом я научу тебя варить уху. Настоящую, лесную.
Глаза мальчика засветились. Он энергично закивал, чуть не потеряв равновесие.
Они провели на озере весь день. Михаил показывал, как забрасывать удочку и подсекать, когда поплавок дрогнет.
Сеня поймал своего первого окуня — маленького, но сильного. Сам почистил его тупым ножом, который Михаил специально заточил, чтобы мальчик не поранился.
— Я настоящий рыбак? — спросил Сеня.
— Настоящий, — ответил Михаил. — Ещё немного, и ты меня переплюнешь.
Они варили уху на костре — с картошкой, луком и специями, которые Михаил собирал в лесу.
Пламя отражалось в их лицах, делая их похожими: одно большое, с седой бородой, другое маленькое, с веснушками на носу. Но глаза у обоих были одинаково ясные, серьёзные и внимательные.
— Через неделю в школу, — произнёс Михаил, помешивая уху. — Тревожишься?
Сеня неопределённо пожал плечами.
— Чуть-чуть. А вдруг дети будут смеяться?
— Над чем? — удивился Михаил.
— Ну… что я раньше не учился в школе. Что я отличаюсь от них.
Михаил отложил ложку и притянул мальчика к себе.
— Послушай меня внимательно, — тихо сказал он. — Да, ты отличаешься от них. Но ты лучше. Ты встречал медведя в лесу. Ты можешь разжечь костёр одной спичкой. Ты знаешь, как пахнет земля после дождя.
К тому же ты идёшь в первый класс. Они тоже никогда не были в школе, так же как и ты.
Сеня поднял на него глаза.
— Правда?
— Конечно, правда, — Михаил взъерошил его светлые волосы. — И ещё одна правда: я всегда буду рядом. Всегда.
Первое сентября выдалось солнечным и ясным. Сеня, одетый в новую рубашку, с ранцем за спиной, стоял у калитки. Михаил поправил ему воротник.
— Ну что, готов?
Мальчик молча кивнул. Они отправились по деревенской улице к школе — небольшому белому зданию с флагом над крыльцом. Вокруг собирались дети с букетами, родители делали фотографии на память.
У входа Сеня замедлил шаг.
— Пап, — впервые произнёс он это слово, и Михаил замер, боясь спугнуть мгновение. — А ты будешь меня ждать?
— Конечно, буду, — хрипло ответил Михаил. — Прямо здесь. Иди.
Сеня глубоко вздохнул и шагнул к дверям. Обернулся один раз, другой. Михаил стоял неподвижно — высокий, с седой бородой, с глазами, полными такой теплоты, что сердце невольно сжималось.
Прозвучал звонок. Сеня скрылся внутри, растворившись среди других детей.
Михаил остался стоять на том же месте. Лёгкий ветер трепал его волосы. Он продолжал смотреть на белую дверь и улыбался.
Его сын пошёл в школу. Так и должно быть.
Круг замкнулся. Одиночество уступило место теплу новой жизни. Жизни, наполненной смыслом. И любовью. И надеждой на будущее.