Лёгкий осенний ветерок гонял по асфальту жёлтые листья, а люди, кутаясь в пальто, спешили по своим делам. Влада стояла в стороне от людского потока, её взгляд был прикован к старой цыганке, сидевшей на складном стульчике у входа в метро. Та женщина казалась частью городского пейзажа, как бездомный пёс или рекламный щит. Её пёстрые юбки, крупные серьги и пронзительные, будто насквозь видящие глаза гипнотизировали.
Влада сделала глубокий вдох, сжала в кармане пальто кошелёк и решительно шагнула вперёд. Она нарушила незримую дистанцию, которую все instinctively соблюдали.
— Погадаете мне? — её голос прозвучал непривычно громко и чётко в уличном шуме. — Я вам не бумажку, а ручку позолочу. Настоящую.
Толпа вокруг замерла на мгновение. Несколько прохожих замедлили шаг, кто-то усмехнулся, показывая пальцем у виска. Цыганка, которую все звали тётя Мария, подняла на Владу удивлённые, почти испуганные глаза. Её губы, испещрённые морщинами, сложились в недоумённую улыбку.
— Я не по адресу? — Влада не отводила взгляда, изучая лицо старухи: тёмную кожу, прожилки век, тяжёлые серебряные кольца на тонких пальцах.
Цыганка хрипло рассмеялась и протянула ладонь, ожидая денег. Влада уже потянулась за купюрой, но старуха резко отмахнулась.
— Ай, не спеши золотить, дитятко. Сначала руку давай. Живую, а не златую. Давай-давай! И молчи, пока я смотрю. Вся правда жизни на ней написана, надо только уметь читать.
Её пальцы, холодные и шершавые, как кора старого дерева, сомкнулись вокруг запястья Влады. Казалось, они жгли кожу. Тётя Мария долго водила по линиям ладони, вглядываясь в каждую чёрточку, каждую развилку. Потом её взгляд поднялся и впился в глаза Влады. Это был тяжёлый, бездонный взгляд, в котором плескалась мудрость веков и знание тысяч чужих судеб. Влада не моргнув выдержала его, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Если бы я сама не прочитала на твоих ладонях и в твоих глазах всё, что с тобой приключилась — ни за что бы не поверила! — наконец выдохнула цыганка, и её голос стал тише, доверительнее. — Запуталась ты в сетях, дитятко. Любовный треугольник. Да не простой, не по-детски. Хитро всё у вас сплетено, будто узор на старом ковре… один конец тянется – другой путается. Ты сама-то в своём решении уверена? Сердце ведь не камень, оно ноет, плачет?
— Уверена на все сто процентов, — твёрдо ответила Влада, хотя внутри всё сжалось. — И что дальше? Есть у вас на этот случай какой-то… хитрый рецепт?
Тётя Мария многозначительно щёлкнула языком.
— Конечно, есть. Для всего на свете у нашего народа рецепт найдётся. Но для этого — особый. Цыганский рецепт. Завтра ко мне придешь, мне нужно подготовиться. Трав особых насушить, слова нужные вспомнить. А сейчас иди. И думай. Вспомни всё с самого начала. Чтобы завтра рассказать мне подробней. Каждую мелочь.
Влада шла домой, а в голове стучало, как набат: «Ненавижу. Люблю. Ненавижу. Люблю». Эта маятниковая казнь длилась уже полгода. Она ненавидела Станислава с той же силой, с какой когда-то его обожала. Эта связь напоминала не любовный треугольник, а настоящие Бермуды, где бесследно исчезали её воля, самоуважение и покой.
Истоки этого безумия лежали в элегантном ресторане, куда они зашли после успешного подписания контракта между её компанией и его холдингом. Он был остроумен, красив, обаятелен. Он сыпал комплиментами и смотрел на неё так, будто она единственная женщина на планете. Через месяц случайный разговор с общим знакомым открыл правду: Станислав женат. Более того, у него была репутация ловеласа.
Влада, воспитанная на принципах чести и достоинства, тогда поступила правильно: удалила его номер, разорвала все контакты, выбросила подаренный им шарф. Она поставила жирную точку. Но мозг, этот коварный предатель, услужливо подсовывал ей заветные цифры его телефона. Она не запоминала их специально, но они выжглись в памяти, как клеймо. И она, презирая себя, снова и снова набирала их первой. Его голос в трубке звучал как наркотик, принося мгновенное облегчение и обещая счастье, а наутро оставляя лишь горькое похмелье стыда.
Она стала тенью самой себя. Бессонные ночи рисовали под глазами фиолетовые тени. Руки дрожали. На работе она делала одну ошибку за другой. Подруги с жалостью в голосе спрашивали, не больна ли она. А сам Станислав, встречаясь с ней, всё чаще бросал с усмешкой: «Что-то ты сегодня не ахти, Влад. Соберись, ты же моя сильная девочка».
После разговора с цыганкой в душе Влады затеплилась надежда. Скоро всё закончится. Этот магический рецепт разорёт проклятые путы. Можно будет снова дышать полной грудью и жить, а не существовать.
На следующий день Влада снова пришла к метро. Тётя Мария, увидев её, молча поманила за собой в тихий сквер, подальше от любопытных глаз и ушей. Отдуваясь, она опустилась на скамейку и достала из недр своих многослойных юбок небольшой свёрток, перевязанный грубой ниткой.
— Вот. Основа. Заговоренные травы и ягоды, собранные в полнолуние на заброшенном перекрёстке семи дорог, — её голос стал шепотом, полным тайны. — Их надо будет хорошенько вскипятить в чистой воде. Когда увидишь, что пена на отваре почернеет, словно ночь без звёзд, брось в него какую-то тряпичную вещь этого мужчины. Галстук. Носок. Платок, например. Вот эти слова читай потом, — цыганка сунула Владе скомканный, пожелтевший листок, испещрённый странными знаками и непонятными словами. — Читай, пока пена снова не станет белой, как первый снег. Тогда вещь вынимай. Обсуши её на ветру, чтобы силу небесную и воздушную впитала. А вот чтобы добиться того, чего так яростно желаешь, ты должна этой вещью дотронуться до его голой кожи. Поняла? До кожи! А потом она!
— Кто «она»? Его жена? — Влада скептически хмыкнула. — Нет, это невозможно! Как вы себе это представляете?
— Надо что-то придумать, — старуха развела руками, и её браслеты звякнули. — Сначала ты наносишь удар, а сразу за тобой — она. Двойной удар, двойная сила. Поняла меня? Только так сломишь его чары.
Влада кивнула, ощущая лёгкую дрожь в коленях. Она аккуратно сложила свёрток с травами и заговор в свою сумку и собралась уйти.
— А деньги, дитятко? — голос тёти Марии снова стал пронзительным и жадным. — За цыганский рецепт надо платить! Золотом или серебром, но платить!
Влада, не возражая, отсчитала несколько купюр. Цена свободы всегда оказывалась высока.
Влада почти бежала домой, сжимая в кармане сумки заветный свёрток. Она вспомнила: у неё должен был остаться его платок. Дорогой, шёлковый, с инициалами, заботливо выглаженный чьей-то незнакомой рукой. Он выскользнул из его кармана месяц назад, и Влада всё забывала его вернуть — то надежда теплилась, то стыд одолевал.
Она глубоко вздохнула, пытаясь загнать обратно нахлынувшие воспоминания. Недавняя случайная встреча с женой Станислава, Ольгой, перевернула всё с ног на голову, выбив почву из-под ног и заставив усомниться в реальности всего происходящего.
Та встреча случилась в день её рождения. Станислав неожиданно нагрянул с огромным букетом дорогих роз.
— Я не думала, что ты заедешь… Мы же не договаривались, — радовалась Влада, прижимая цветы к груди, наивная надежда снова заструилась в душе. — Поедем куда-нибудь? В ресторан? Я быстренько соберусь!
— Нет! — он отрезал, холодно оглядев её с ног до головы. — Мы никуда не поедем. Посмотри на себя. У тебя просто нет столько косметики, чтобы скрыть эти синяки под глазами. На что ты похожа? Ты же была красавицей! Почему ты перестала следить за собой?
Его слова, острые и точные, как лезвие, разрезали её на части. Она разрыдалась, по-детски беспомощно и горько. Станислав равнодушно похлопал её по плечу, бросил короткое «отдыхай» и удалился, оставив в квартире тяжёлый шлейф дорогого парфюма и унижения.
Спустя час, пытаясь прийти в себя, она вышла в ближайший супермаркет за успокоительным. И тут её окликнул мягкий женский голос:
— Влада? Здравствуйте!
Перед ней стояла элегантная женщина в стильном пальто. Её лицо казалось знакомым.
— Да, здравствуйте, — растерянно ответила Влада, лихорадочно соображая, откуда она её знает.
— Меня зовут Ольга. Я жена Станислава, — женщина улыбнулась, и в её улыбке не было ни капли злобы или упрёка.
Владу бросило в жар. Сердце ушло в пятки.
— Ой-ой… — смогла выдавить она, судорожно сглатывая комок в горле.
— Не переживайте, пожалуйста. Я не собираюсь устраивать сцену, — голос Ольги был спокоен и мягок. — Я просто хотела вас предупредить. Вы не первая. И, увы, не последняя на пути моего мужа. Пока не поздно, сохраните себя… Сбегайте от него.
И тут что-то в Владе переломилось. Жалость к себе сменилась внезапной яростью.
— Да? — её голос окреп, и она выпрямилась во весь рост. — А раз вы в курсе всех его «похождений», почему до сих пор с ним? Что вас держит? Деньги? Привычка? Любовь?
Влада встряхнула головой, отгоняя наваждение. Она стояла на своей кухне и смотрела на эмалированную кастрюльку, в которую наливала чистую фильтрованную воду. Платок Станислава лежал рядом на столе, как обвиняемое доказательство.
«Нет! Не об этом надо думать! — строго приказала она себе. — Нам надо встретиться. Втроём. Не зря же цыганка дала этот рецепт. И Станислав ничего не должен заподозрить…»
Она развязала свёрток и бросила сухие, ароматные травы в воду. Они зашипели, закрутились в воронку, и вода быстро начала темнеть, становясь густой и мутной. И вот уже чёрная, блестящая, как смола, пена запенилась на поверхности. Влада, затаив дыхание, бросила в отвар шёлковый платок. Он потонул, и почти сразу же чёрнота стала сходить, как будто её втягивала в себя ткань. Пена посветлела, стала прозрачной и чистой.
— Цыганский рецепт готов! — прошептала Влада, ощущая прилив странной, почти мистической силы. — Прошу к столу, Станислав. Сегодня я буду угощать тебя отменной магией.
В этот момент зазвонил её телефон. На экране светилось его имя. Она улыбнулась и поднесла трубку к уху.
— Алло, Стасик, привет, — сладким, томным голосом промурлыкала она.
— Слушай сюда внимательно! — его рык оглушил её. — В следующем месяце будет корпоративный съезд с банкетом. Твоя фирма приглашена, ты в списках. Я тоже там буду. Естественно, с женой. Чтобы ты… Чтобы ты даже не смотрела в мою сторону! Не подходила! Не заговаривала! Мне тут скандалы на ровном месте не нужны! Поняла меня?! Никаких намёков, никаких взглядов!
Влада даже отодвинула трубку от уха. Но на её лице расцветала улыбка. Судьба сама предоставляла ей идеальную сцену для мести.
— Я поняла. Не надо кричать, — тихо, почти шёпотом ответила она. — Всё будет так, как ты скажешь.
Он бросил трубку. А Влада посмотрела на мокрый, пропитанный тёмной магией платок.
— Вот мы и встретимся, мой дорогой. Цыганский рецепт будет опробован. И всё встанет на свои места.
Роскошный банкетный зал сверкал хрустальными люстрами и зеркальными стенами. Воздух был густ от смешения ароматов дорогих духов, изысканной еды и шампанского. Дамы в вечерних платьях, мужчины во фраках, официанты в белых перчатках — всё смешалось в изысканном калейдоскопе светского раута.
Влада стояла в полумраке у колонны, сжимая в ладони свёрток с заговорённым платком. Её сердце билось часто-часто, но в душе царила ледяная решимость.
Станислав и Ольга выглядели идеальной парой: ухоженные, красивые, улыбающиеся. Они непринуждённо общались с гостями, и только Влада, пристально наблюдая за ними, заметила, как натянута и неестественна улыбка Ольги, как холодны её глаза. Наконец, они отошли в сторону и присели за небольшой столик. Станислав поднял бокал, что-то говоря жене, и его лицо сияло самодовольством.
Это был момент. Влада выскользнула из своего укрытия. Она, извиваясь между гостями, как тень, возникла прямо перед ним и с размаху налетела на его руку. Золотистое шампанское хлынуло на его идеально отглаженную рубашку и набриолиненные волосы.
— Ой, простите тысячу раз! Какая же я неуклюжая! — вскрикнула она с наигранным ужасом и, не теряя ни секунды, достала платок и начала вытирать его грудь, воротник, касаясь обнажённой кожи на шее.
Станислав застыл в полном ступоре, глядя то на жену, то на Владу. Его лицо перекосилось от ярости и непонимания.
— Девушка, что за неаккуратность! Прямо перед его торжественной речью! — голос Ольги прозвучал удивительно спокойно. — Дайте, я сама.
Она буквально выхватила платок из рук Влады и принялась тщательно оттирать пятно на рубашке мужа, старательно проводя тканью по его шее, щекам, рукам. Закончив, она улыбнулась ледяной улыбкой. Влада стояла неподвижно, смотря на Станислава с неподдельной радостью. Тот беспомощно покрутил головой, чувствуя, что происходит что-то не то, но не в силах понять что именно.
— Влада, мне кажется, всё чисто, да? — первой нарушила паузу Ольга.
— Да, Ольга, всё в полном порядке, — кивнула Влада. — Станислав может идти на сцену. Его ждут.
— Что? Вы… Что? — мужчина выглядел совершенно растерянным. — Подождите, я могу всё объяснить…
— Конечно, конечно, объяснишь, — Влада сладко улыбнулась и указала на сцену, где ведущий как раз объявлял его фамилию. — Беги. Твоя публика ждёт.
Станислав нахмурился. Это был полный провал всех его планов. Но он был мастером импровизации. Он откашлялся, поправил галстук и с высоко поднятой головой направился к микрофону, отбрасывая на ходу недоумённые взгляды на двух женщин, стоявших рядом и смотревших на него с одинаковым выражением холодного ожидания.
Их союз родился из пепла взаимной ненависти и боли. После той встречи у супермаркета они тайно увиделись ещё раз. Влада долго не могла поверить в «сказку» о привороте, но Ольга говорила с такой убедительной болью, с таким знанием всех её, Владиных, терзаний, что сомнения стали таять.
— Он сам в этом признался. Я подслушала его разговор, — рассказывала Ольга, нервно теребя салфетку в кафе. — Он обсуждал с каким-то шаманом или колдуном детали. Говорил, что новая «жертва» слишком сильна духом, и старых чар не хватает. Он держит меня, потому что бизнес на моё имя записан. Это наследство отца. В случае развода он останется ни с чем. А вас он держит, Влада, потому что вы красивы, успешны и льстите его самолюбию. Вы — его трофей.
Ольга дала ей контакты человека, который помог ей «снять» морок. И предложила план. План, в котором цыганский рецепт стал не причиной, а лишь театральным реквизитом, последней каплей, которая должна была переполнить чашу его самодовольства и публично его уничтожить. Они договорились обо всём: о месте, о времени, о роли каждой.
Станислав вышел на сцену уверенной походкой. Он достал из внутреннего кармана пиджака заготовленные карточки, откашлялся и подошёл к микрофону. В горле першило.
— Уважаемые дамы и господа! Коллеги, друзья! — он начал, но голос звучал странно хрипло. Он снова откашлялся. — Во-первых, я хочу поблагодарить… Кхм… Нет. Начну с главного.
Он замолчал, и в зале повисла тишина. Его глаза вдруг округлились от ужаса. Он пытался сомкнуть губы, но они жили своей жизнью.
— Я — обманщик. Самый настоящий, — прозвучал его собственный голос, но слова были для него полной неожиданностью. — Я обманывал свою жену много лет. И не любил её никогда! Кхм… Женился ради денег, ради положения…
В зале повисла гробовая тишина. Ведущий сделал шаг вперёд, чтобы увести его, но Станислав жестом, который ему не принадлежал, остановил его.
— И самое главное, мне не стыдно! — выкрикнул он, и его лицо исказилось в гримасе, пытающейся сдержать поток правды. — И, говоря это вам, дорогие друзья, я продолжаю высматривать в зале женщин! Более того, здесь присутствуют пять, нет, шесть дам, с которыми у меня были когда-то и есть сейчас романтические связи!
Он продолжал, смакуя самые грязные и постыдные подробности своих измен, махинаций на работе, презрительных высказываний о собственных партнёрах. Зал замер в шоковом оцепенении, а потом взорвался гулом возмущения, ахами и свистом.
Стоя в стороне, две женщины наблюдали за этим крахом.
— Ну что? Довольны? — тихо спросила Влада, и в её голосе не было радости, лишь усталое облегчение.
— Опозорен и повержен. Кажется, даже чересчур, — Ольга опустила глаза. В её душе тоже не было ликования, лишь пустота. — Только чего-то не хватает. Какой-то финальной точки.
— Шампанского, барышни? — внезапно возникла юркая официантка с подносом, полным хрустальных фужеров с игривым напитком.
Влада и Ольга переглянулись. И впервые за этот вечер на их лицах появились настоящие, не наигранные улыбки.
— Да! — хором сказали они. — Именно этого нам и не хватало!
Они взяли по бокалу, звонко чокнулись и сделали глоток, глядя на то, как на сцене окончательно уничтоженный Станислав, наконец, замолкал под гневный ропот толпы. Цыганский рецепт сработал. Но самой сильной магией в нём оказалась не власть трав, а холодная ярость и общая боль двух обманутых женщин, нашедших в себе силы объединиться против общего лжеца.