«Малыш уже совсем близко,» – тихо говорила акушерка, промокая пот с лица Галины.
Галина стиснула зубы и вцепилась в руку матери. Резкая боль пронзала всё её существо, но она молчала – опасалась напугать детей соседей.
«Виктор давно должен был вернуться,» – хрипло прошептала она. «Он ведь уехал всего лишь за детскими рубашками.»
Мать нежно погладила её по взмокшим прядям: «Не думай об этом сейчас. Давай, ещё одно усилие…»
Новорожденный оказался в руках акушерки и сразу же громко заплакал – уверенно, громко, словно заявляя о своём появлении в этот мир. Первый крик Сергея услышали все: бабушка, мама, акушерка. Все, кроме отца. «Мальчик, Галечка! Крепыш, как орешек!» – радостно сообщила бабушка, принимая свёрнутого внука.
«В полицию обращались?» – осторожно поинтересовался сосед, который подвёз будущую маму до дома.
«Обращались,» – ответила она. «Говорят, сейчас часто такое… уезжают, и всё.»
Виктор не мог просто так исчезнуть. Он обещал вернуться с детской одеждой. Он рассказывал, как будет учить сына ловить рыбу. Как соорудит качели во дворе. Их жилище встретило её холодом. Галина, одной рукой прижимая Сергея, другой стала разжигать печь. В углу помещалась детская кроватка – самодельная, которую Виктор успел сколотить перед отъездом.
Первую ночь она почти не сомкнула глаз. Выходила на крыльцо, всматривалась в темноту: не появятся ли фары машины? Не раздадутся ли знакомые шаги?
Деревенские женщины перешёптывались: «Бросил он её. Точно бросил. Сейчас многие так делают – в город да и пропадают.» «От обязанностей сбежал. Молодой ещё…»
Но находились и другие мнения: «Не таким Виктор был. Не мог он просто взять и уйти.» «А может, что случилось? Времена сейчас какие…»
Галина никого не слушала. Днём механически выполняла домашние обязанности, кормила малыша, меняла подгузники. А ночами сидела у окна, вглядываясь в темноту. Через месяц закончились средства. Пришлось продать золотые серёжки – свадебный подарок Виктора. Потом отправилась на продажу швейную машинку.
«Давай я тебе молочка принесу,» – предложила как-то соседка Нина. «У меня корова хорошо даёт. А ребёнку нужно.»
«Я отработаю,» – твёрдо ответила Галина.
Когда Сергею исполнилось два месяца, она впервые провела ночь без слёз. Просто сидела с спящим сыном на руках и размышляла, что делать дальше. «Мы справимся,» – прошептала она, целуя пухлую щёку малыша. «Папа вернётся, а если нет – мы и сами справимся.»
Утром она повесила в окне занавеску из старого платья. Нагрела воду, искупала сына в корыте, напевая колыбельную. А затем села писать заявление о трудоустройстве в школу.
Жизнь продолжалась. Без Виктора. Но с надеждой, которая с каждым днём всё крепче укоренялась в душе – уже не ожиданием его возвращения, а верой в собственные силы.
Сергей примостился за последней партой, крепко сжимая карандаш над тетрадью. Ему уже исполнилось восемь, но математические задачи давались нелегко.
«Сергей Котов, справился с примерами?» – поинтересовалась преподавательница, приблизившись к его столу.
«Почти, Мария Ивановна,» – мальчик поднял взгляд. «Ещё чуть-чуть времени нужно.»
Женщина вздохнула и бросила взгляд на часы.
«У тебя есть ещё пять минут, затем проверяем.»
Сергей кивнул и снова склонился над заданием. Старые резиновые сапоги, доставшиеся от соседского мальчика и слишком большие ему, он предусмотрительно спрятал под партой – стыдно было показывать их всем. После занятий он спешил домой, перескакивая через лужи. Мама должна была вернуться раньше – сегодня привозили новые книги в школьную библиотеку, и она обещала принести учебник по математике.
Дом встретил его ароматом варёной картошки. Мама стояла у плиты, помешивая содержимое кастрюли.
«Как успехи в школе?» – спросила она, не оборачиваясь.
«Хорошо,» – ответил Сергей, бросая портфель на лавку. «По чтению пятёрку получил.»
Галина обернулась, и её утомлённое лицо озарила улыбка.
«Молодец! А что читали?»
«Про мальчика-защитника Отечества,» – он устроился за столом. «Мам, а папа был храбрым?»
Галина на мгновение замерла, затем медленно положила половник на стол.
«Очень храбрым,» – тихо произнесла она. «Самым отважным.»
За окном зарядил дождь, и капли, стуча по подоконнику, создавали уютный фоновый звук.
«Я тоже буду храбрым,» – уверенно заявил Сергей. «И сильным. Чтобы помогать тебе.»
Галина подошла и крепко обняла сына.
«Ты уже помогаешь,» – прошептала она, целуя его в макушку.
Сергей подрастал, словно молодая берёзка, крепчал и набирался сил. В двенадцать лет уже орудовал топором, ходил за водой к колодцу, чинил изгородь. Школьная форма стала мала – рукава куртки едва прикрывали запястья. «Мам, нужна новая куртка,» – произнёс он как-то за ужином. «Эта совсем не по размеру.»
Галина отложила столовый прибор и взглянула на сына. При свете керосиновой лампы (свет снова отключили) он был удивительно похож на Виктора – те же глаза, тот же настойчивый подбородок.
«Хорошо,» – кивнула она. «В субботу отправимся в район, приобретём.»
«А есть средства?» – нахмурился Сергей. «Может, обойдусь? И в этой можно.»
«Есть,» – уверенно ответила Галина. «Я отложила.»
Она не рассказала, что по ночам вязала носки на продажу, сдавала козье молоко перекупщице и подрабатывала уборщицей в сельсовете по выходным. Сергей всё понимал без слов. В школе его уважали. Никто не смел задирать, хотя поводы были – единственный в классе без отца, в одежде с чужого плеча.
После того как в пятом классе он разбил нос Коле Жданову за оскорбление матери, все предпочли держаться подальше.
«Знаешь, твой отец был самым могучим парнем в селе,» – заметил как-то сосед Коля, когда они вместе ремонтировали крыльцо. «Настоящий богатырь.»
«А что с ним стряслось, как думаешь?» – тихо спросил Сергей, забивая гвоздь.
Коля помолчал, почесал затылок.
«Не ведаю, парень. Но одно скажу – не по своей воле он пропал. Не такой был человек.»
Сергей кивнул. Он никогда не заводил этот разговор с матерью – видел, как больно ей воспоминания. Но про себя часто представлял отца героем или спасителем, погибшим при исполнении долга. В четырнадцать лет Сергей впервые принёс домой заработанные деньги – настоящие, своими руками. Всё лето помогал леснику: помечал деревья, расчищал просеки, следил за кормушками.
«Это тебе, мама,» – он положил на стол потрёпанные купюры. «На зиму пригодится.»
Галина застыла, глядя на деньги. За окном падал первый снежок, укрывая огород белым покрывалом. В печи потрескивали поленья. «Я знаю, что ты стараешься за нас обоих,» – тихо сказал Сергей. «Теперь я тоже буду помогать.»
Галина медленно подняла взгляд на сына. Перед ней стоял уже не мальчик – юноша с решительным взглядом и мозолистыми руками. Как будто Виктор вернулся – моложе, но с той же целеустремлённостью во взгляде. «Спасибо,» – только и смогла вымолвить она, сдерживая слёзы.
Вечером, уложив сына, Галина достала из комода старую фотографию. Виктор смотрел на неё молодыми смеющимися глазами, обнимая её за плечи. На обороте выцветшие чернила складывались в слова: «Моей единственной.»
«Он становится таким же сильным, как ты,» – прошептала она, проводя пальцем по фотографии. «Таким же добрым.»
Сергей поправил узел галстука и взглянул в потрескавшееся зеркало. Отражение демонстрировало высокого юношу с широкими плечами и решительным подбородком.
Тёмно-синий пиджак сидел идеально – мама потрудилась на славу, переделывая старый отцовский костюм, бережно хранившийся все эти годы.
Сегодня ему исполнилось восемнадцать, и вечером ожидались гости.
Но главное событие – сегодня последний школьный звонок, завершение учёбы. Впереди – поступление. Сергей ещё не определился с выбором учебного заведения.
«Мам, нужно воду нагреть?» – крикнул он, выходя из комнаты.
Галина стояла у плиты, помешивая содержимое кастрюли. За прошедшие годы её волосы поседели, морщины прорезали некогда гладкое лицо. Но осанка оставалась всё такой же прямой, а взгляд – твёрдым. «Уже нагрела,» – улыбнулась она. «Какой красавец… Прямо жених.»
«Мам, перестань…» – смутился Сергей.
«Шурочка Бондарева так на тебя поглядывает,» – подмигнула Галина. «Заметил?»
Сергей покраснел и отмахнулся: «Мам, ну хватит…»
В дверь постучали. Сергей удивлённо взглянул на часы – было только шесть утра.
«Кто бы это мог быть в такую рань?» – пробормотала Галина, вытирая руки о фартук.
Сергей подошёл к двери и открыл её. На пороге стоял незнакомец – высокий, в тёмном пальто, не подходящем для времени года. Седина проступала на висках, глубокие морщины словно были вырезаны ножом. Держался он спокойно и с достоинством. «Доброе утро,» – произнёс он негромко, внимательно рассматривая Сергея. «Я правильно понимаю, это дом Котовых?»
«Да,» – настороженно ответил Сергей, загораживая проход.
Мужчина кивнул и направился к автомобилю, припаркованному у калитки. Сергей только сейчас заметил чёрную машину с затемнёнными стёклами. Незнакомец достал из багажника небольшой чемоданчик и вернулся к крыльцу.
«Это от Виктора Котова,» – сказал он, протягивая чемодан. «Он просил передать в день совершеннолетия сына.»
За спиной Сергея раздался звон разбивающейся посуды. Обернувшись, он увидел мать, застывшую в дверях кухни. Её лицо побелело. «Вы… вы знаете, где он?» – дрожащим голосом спросила Галина.
Мужчина снял очки. Его взгляд был утомлённым и скорбным.
«Виктора давно нет. Но он просил передать это сыну, когда тому исполнится восемнадцать. Больше я ничего не знаю.»
Он развернулся и быстрым шагом направился к машине. Сергей хотел окликнуть его, задать тысячу вопросов, роившихся в голове, но не смог вымолвить ни слова. Галина медленно приблизилась и положила руку на плечо сына.
«Занеси в дом,» – тихо произнесла она.
Чемодан оказался неожиданно тяжёлым. Сергей поставил его на кухонный стол. Они с матерью молча смотрели на потёртую коричневую кожу, металлические уголки, старомодный замок.
«Открывай,» – наконец сказала Галина, усаживаясь на табурет.
Сергей щёлкнул замками. Крышка медленно приподнялась.
Внутри лежали аккуратно уложенные пачки долларов. Сверху – конверт с надписью «Гале и сыну».
Дрожащими руками Галина открыла конверт. Вытащила сложенный вчетверо лист бумаги. Почерк был до боли знакомым – угловатый, с сильным нажимом, как у человека, привыкшего экономить слова. «Дорогие мои,
Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. Прости, Галя, что не вернулся тогда. В тот день в городе я случайно стал свидетелем преступления. Меня заставили работать на них, угрожая вам. Все эти годы я пытался выбраться, но слишком глубоко увяз.
Я видел вас издалека. Несколько раз приезжал, наблюдал за домом, за Серёжей. Однажды видел, как ты, сынок, колол дрова во дворе. Как ты вырос…
Эти деньги я копил для вас. Здесь всё, что смог сохранить. Пусть Серёжа получает образование, купите дом в городе, живите достойно.
Галина, прости меня за всё. Я любил тебя каждое мгновение этих проклятых лет. Ты была моим маяком в кромешной тьме.
Сергей, я горжусь тобой. Ты стал настоящим мужчиной. Защищай маму.
Навечно ваш, Виктор.»
Галина прижала письмо к сердцу и зажмурилась. Слёзы струились по щекам.
Сергей стоял, вцепившись в край столешницы. Внутри что-то рушилось и одновременно перестраивалось заново. Образ отца, созданный его воображением, не исчез – просто преобразился, стал реальным, живым.
Вечером они сидели на крыльце. В воздухе витал аромат сирени и свежескошенной травы. Где-то в деревне играла гармонь – праздновали последний школьный звонок.
«Как распорядимся деньгами?» – спросил Сергей, глядя на звёздное небо.
Галина поправила платок на плечах.
«Ты поедешь получать образование,» – спокойно ответила она. «В Москву или Санкт-Петербург. Выбор за тобой.»
«А ты?»
«А я подожду, пока ты закончишь учёбу. Потом решим.»
Сергей кивнул. Посидел молча. Затем тихо произнёс: «Он любил тебя. И меня тоже.»
«Я знаю,» – просто ответила Галина. «Всегда знала.»
Над деревней пронеслась падающая звезда, прочертив небо ярким следом. Сергей закрыл глаза и загадал желание. Не для себя – для мамы. Чтобы она наконец перестала ждать и начала жить полноценно. Галина смотрела на сына и видела черты мужа – те же глаза, тот же упрямый подбородок, ту же целеустремлённость во взгляде. Но также она видела себя – свою стойкость, свою силу, свою способность любить вопреки всему.
«С днём рождения, сынок,» – прошептала она, обнимая его за плечи. «Папа бы гордился тобой.»
Сергей улыбнулся и крепче обнял мать.
«Он был бы горд и тобой, мама. Очень.»