— Вася, это ты, родной?
— Да, мама, я! Прости, что так поздно…
Голос матери, дрожащий от тревоги и усталости, донёсся из тёмной прихожей. Она стояла в старом халате, с фонарём в руке — как будто ждала его всю жизнь.
— Васенька, мое сердце, а где ты шатался до самой ночи? Небо уже чёрное, звёзды горят, как глаза лесных зверей…
— Мамуль, мы с Димой занимались. Уроки, подготовка… Я просто потерял счёт времени. Прости, что не предупредил. Ты ведь так плохо спишь…
— А может, ты ходил к девчонке? — вдруг подозрительно прищурилась она. — Уж не влюбился ли, а?
— Мам, ну что за глупости! — рассмеялся Вася, снимая ботинки. — Я не тот, кого девушки ждут у калитки. Да и кому я нужен такой — горбатый, с руками, как у обезьяны, и с головой, будто куст бурьяна?
Но в её глазах мелькнула боль. Она не сказала, что видит в нём не уродца, а сына, которого вырастила в нищете, в холоде, в одиночестве.
Вася и правда был не красавец. Ростом едва ли выше метра шестидесяти, сгорбленный, с длинными, как у павиана, руками, свисающими почти до колен. Голова — огромная, с торчащими, как у одуванчика, кудрями. В детстве его звали «обезьянкой», «лесным духом», «чудом природы». Но он вырос — и стал кем-то большим, чем просто человек.
Они с мамой, Галиной Петровной, приехали в этот колхоз, когда ему было всего десять. Бежали от города, от нищеты, от позора — отца посадили, мать бросила. Остались только они двое. Двое против всего мира.
— Не жилец твой Васька, — бормотала баба Тая, глядя на хилого мальчишку. — Сквозь землю провалится, и следа не останется.
Но Вася не провалился. Он вцепился в жизнь, как корень в камень. Он рос, дышал, работал. А Галина — женщина с сердцем из стали и руками, искалеченными в пекарне, — пекла хлеб для всей деревни. Десять часов в сутки, год за годом, пока не сломалась сама.
Когда она легла в постель, больше не вставая, Вася стал и сыном, и дочерью, и лекарем, и няней. Он мыл полы, варила кашу, читал вслух старые журналы. А когда она умерла — тихо, как уходит ветер с поля, — он стоял у гроба, сжав кулаки, и молчал. Потому что слёз у него уже не осталось.
Но люди не забыли. Соседи принесли еду, дали тёплую одежду. А потом — неожиданно — к нему начали приходить. Сначала мальчишки, увлечённые радиотехникой. Вася работал в радиоузле — чинил приёмники, настраивал антенны, латал провода. У него были золотые руки, хоть и неуклюжие на вид.
Потом появились девчонки. Сначала — просто посидеть, попить чай с вареньем. Потом — задерживаться. Смеяться. Говорить.
И однажды он заметил: одна из них — Арина — всегда остаётся последней.
— Ты не спешишь? — спросил он как-то, когда все уже ушли.
— Некуда мне спешить, — тихо ответила она, глядя в пол. — Мачеха дома меня ненавидит. Три брата — грубые, злые. Отец пьёт, а я для них — лишняя. У подружки живу, но и там не навсегда… А у тебя — тихо. Спокойно. Здесь я не чувствую себя одинокой.
Вася посмотрел на неё — и впервые в жизни понял, что может быть нужен.
— Живи у меня, — сказал он просто. — Мамина комната пустует. Ты будешь хозяйкой. А я… я ничего не попрошу. Ни слова, ни взгляда. Просто будь здесь.
Люди заговорили. Шептались за спиной.
— Да как так? Горбун и красавица? Это же смешно!
Но время шло. Арина убирала дом, варила суп, улыбалась. А Вася — работал, молчал, заботился.
И когда она родила сына, весь мир перевернулся.
— На кого он похож? — спрашивали в деревне. — На кого?
Но мальчик, Денис, смотрел на Васю и говорил: «Папа!»
И Вася, который никогда не думал, что станет отцом, вдруг почувствовал, как в груди что-то трогает, будто маленькое солнце раскрылось.
Он учил Дениса чинить розетки, ловить рыбу, читать по слогам. А Арина, глядя на них, говорила:
— Ты должен найти себе женщину, Вася. Ты ведь не один.
— Ты мне, как сестра, — отвечал он. — Сначала тебя выдам замуж. За хорошего, доброго. А потом… потом посмотрим.
И такой человек нашёлся. Молодой, из соседней деревни. Честный. Работящий.
Свадьбу сыграли. Арина уехала.
Но однажды Вася встретил её на дороге и сказал:
— Хочу попросить… Отдай мне Дениса.
— Что? — изумилась она. — Зачем?
— Я знаю, Арина. Как родишь детей, сердце меняется. А Денис… он не родной тебе. Ты забудешь его. А я… я не могу.
— Я не отдам!
— Не отнимаю, — тихо сказал Вася. — Возьмёшь в гости, когда захочешь. Просто пусть живёт со мной.
Арина задумалась. Потом позвала сына:
— Дениска! Подойди! Скажи: с кем ты хочешь жить — со мной или с папой?
Мальчик подбежал, сияя глазами:
— А нельзя жить, как раньше? С мамой и папой вместе?
— Нет, — грустно сказала Арина.
— Тогда я выбираю папу! — выпалил он. — А ты, мам, приходи в гости!
И так и стало.
Денис остался. А Вася — стал отцом по-настоящему.
Но однажды Арина пришла снова:
— Нас переводят в город. Я забираю Дениса.
Мальчик взвыл, как зверёк, вцепился в Васю:
— Никуда не поеду! Я с папкой! Я с папкой!
— Вася… — прошептала Арина, глядя в пол. — Он… он не твой.
— Я знаю, — сказал Вася. — Я всегда знал.
— А я всё равно убегу к папе! — кричал Денис, захлёбываясь слезами.
И он убегал. Каждый раз.
Их забирали — он возвращался.
И в конце концов Арина сдалась.
— Пусть остаётся, — сказала она. — Он выбрал.
А потом — новая глава.
У соседки Маши утонул муж. Зверь, пьяница, тиран. Бог не дал им детей, потому что не было места любви.
Вася начал ходить к Маше за молоком. Потом — чинить забор, потом — крышу. А потом — просто заходить. Пить чай. Говорить.
Они сблизились. Медленно. Серьёзно. По-взрослому.
Арина писала письма. Сообщила: у Дениса появилась сестрёнка — Диана.
— Приезжайте в гости, — написал Вася. — Семья должна быть вместе.
Через год они приехали.
Денис не отходил от сестры. Носил на руках, пел колыбельные, учил ходить.
— Сынок, — уговаривала Арина. — Живи с нами. В городе — цирк, театр, школа лучшая…
— Нет, — качал головой Денис. — Я не брошу папку. И тёте Маше я уже как сын.
А потом — школа.
Когда мальчишки хвастались отцами-шофёрами, военными, инженерами, Денис не смущался.
— Мой папа? — гордо говорил он. — Он чинит всё. Он знает, как работает мир. Он спас меня. Он — мой герой.
Прошёл год.
Маша и Вася сидели с Денисом у камина.
— У нас будет ребёнок, — сказала Маша. — Маленький.
— А… а вы меня не выгоните? — вдруг прошептал Денис.
— Что ты! — вскричала Маша, обнимая его. — Ты для меня — как родной сын. Я мечтала о тебе всю жизнь!
— Сынок, — сказал Вася, глядя в огонь. — Как ты мог подумать? Ты — мой свет.
Через несколько месяцев родился Славик.
Денис держал брата на руках, как хрупкое сокровище.
— У меня есть сестра, — шептал он. — И брат. И папа. И тётя Маша.
Арина продолжала звать.
Но Денис каждый раз отвечал:
— Я уже приехал. Я дома.
Годы шли. Люди забыли, что Денис — не родной. Перестали шептаться.
А когда Денис стал отцом, он рассказывал своим детям и внукам историю о самом лучшем папке на свете.
— Он не был красивым, — говорил он. — Но в нём было больше любви, чем во всех людях, которых я знал.
И каждый год, в день памяти, в их доме собирались все — дети Маши, дети Арины, внуки, правнуки.
Они пили чай, смеялись, вспоминали.
— Самый лучший у нас был батя! — говорили взрослые, поднимая кружки. — Пусть таких отцов будет больше!
И палец каждый раз устремлялся вверх — к небу, к звёздам, к памяти о человеке, который, несмотря на все, стал отцом.
Настоящим.
Единственным.
Незабвенным.