— Спасибо, сынок, — выдохнула она, — я просто из магазина… не рассчитала силы… до дома недалеко, но сердце что-то прихватило.
Я не смог просто уйти. Взял её сумки и пошёл рядом, прислушиваясь, как она тяжело дышит. По дороге она рассказывала, что живёт одна: мужа не стало несколько лет назад, дети редко звонят, пенсия едва хватает. Голос у неё был добрый, спокойный, и я почувствовал к ней жалость и уважение.
Мы дошли до её старенького дома на окраине. Она открыла дверь, поблагодарила меня и пожелала здоровья. Я поставил сумки у порога, улыбнулся и ушёл. Всё казалось обычным. Я даже не запомнил номер дома.
Но уже на следующий вечер, когда я возвращался с работы, возле моего дома стояли полицейские машины. Мигалки, люди в форме — всё как в кино. Один из офицеров подошёл и назвал моё имя.
— Да, это я, — ответил я, не понимая, что происходит.
Он посмотрел на меня долгим взглядом и сказал то, от чего я был просто в ужасе.
— Вы проходите по делу об убийстве женщины.
У меня внутри всё оборвалось. Я не верил своим ушам. Какое убийство?! Я пытался объяснить, что просто помог донести пакеты, но полицейские были уверены: именно я был последним, кто её видел живой.
Они показали запись с камеры возле её дома. Там действительно был я — с её сумками, входящий за ней в калитку. После этого кадра она больше не появлялась.
Меня доставили в участок, допрашивали несколько часов. Я повторял одно и то же: помог и ушёл. Они не верили. Я провёл ночь в камере, не сомкнув глаз, прокручивая в голове каждый момент.
На следующий день пришли результаты расследования. Оказалось, что поздно ночью в дом заходил ещё один человек — её сын, с которым у неё были постоянные конфликты из-за наследства.
Соседи слышали ссору, но не придали значения. Именно он задушил свою мать, а потом сбежал, оставив следы, которые полиция позже обнаружила.
Когда меня отпустили, полицейский извинился. Но внутри остался холод и страх — ведь если бы не камеры и найденные отпечатки, я бы мог так и остаться виновным в преступлении, которого не совершал.