Первый звук пробился сквозь толщу тяжкого, беспробудного сна, как ржавый гвоздь сквозь прогнившее дерево. Слабый, тонкий, он был едва отличим от скрипа половиц или завывания ветра в печной трубе. Но материнское сердце, этот вечный неутомимый сторож, отозвалось на него мгновенно, судорожно сжавшись в груди. Арина не открыла глаза, лишь прислушалась, вся превратившись в напряженный слух. … Read more
Артём задыхался в тисках немого, липкого ужаса. Он не спал, ворочаясь на простынях, которые казались раскаленными углями. Каждый шорох за окном, каждый скрип старого дома заставлял его сердце сжиматься в тоскливом ожидании. Он ждал звука ключа в замке, легких, стремительных шагов в прихожей, счастливого девичьего смеха, который всегда наполнял их жилище светом. Но дом молчал. … Read more
— Не трогай меня! Отпусти! Не надо! Этот отчаянный вопль прозвучал над гладью реки и замер, почти никем не услышанный и не понятый, поглощенный густым, как мед, зноем. Томная, изнуряющая жара пригнула к земле травы, заставила замолчать птиц и приглушила звук, небрежно отмахнувшись от того леденящего душу отчаяния, что прозвучало в нем. Лишь тонкий, назойливый … Read more
Жара стояла невыносимая, даже для конца мая. Солнце, будто сошедший с ума пекарь, палило с небес, раскалённым железом прижигая землю. Воздух над асфальтом дрожал, как на раскалённой сковороде. Пыль, поднятая редкими машинами, висела в воздухе, медленно оседая на листьях тополей, выстроившихся вдоль дороги к районной больнице. Внутри здания, за толстыми стенами, было чуть прохладнее, но … Read more
Холодный осенний ливень барабанил по потрепанной крыше моего «Жигулёнка» с такой яростью, будто хотел проломить металл и смыть меня вместе с горем в мокрые потоки асфальта. Каждая капля была как стук молотка по наковальне моей судьбы, безжалостно и гулко. Я только что вырвалась из стерильного, пахнущего смертельным страхом больничного ада, где усталый врач с потухшим … Read more
Артём стоял у старого, покосившегося забора своего участка, сжимая в мозолистых ладонях черенок лопаты. Хмурый взгляд его был упёрся не в собственный двор, занесённый колким апрельским снегом, а в глухую, двухметровую монолитную преграду, что взгромоздил по соседству новый хозяин жизни. Этого человека, появлявшегося здесь наездами на своём блестящем внедорожнике, в деревне звали не иначе как … Read more
В дальнем, самом тёмном углу муниципального приюта для животных, куда даже свет от люминесцентных ламп, казалось, падал нехотя и скудно, лежал, свернувшись калачиком на тонком, истончённом одеяле, пёс. Немецкая овчарка, когда-то, должно быть, сильная и статная, а ныне — призрак былой мощи. Его густая шерсть, некогда гордость породы, была сбита в колтуны, местами прорежена шрамами … Read more
Тамара стояла на пороге кабинета, и время словно спрессовалось, сжалось в плотный, тяжелый комок в груди. Она смотрела на Валентина Константиновича, развалившегося в кресле за огромным дубовым столом, и в который раз с леденящей ясностью убеждалась: ее отношение к этому человеку – ни на йоту, ни на атом не изменилось. Оно было высечено в камне, … Read more
Городская больница №12, затерянная между шумных улиц и старых липовых аллей, давно стала символом противоречий. Её стены, выкрашенные в выцветший бежевый цвет, хранили десятилетия чужих слёз, надежд и молчаливых проклятий. Снаружи здание выглядело внушительно: чистые окна, ухоженный фасад, вывеска с гербом города. Но внутри, за стеклянными дверями, царила атмосфера, от которой сжималось сердце. Воздух пропитывался … Read more
Тишина в заповеднике Эмеральд-Вэлли в те предрассветные часы была не просто отсутствием звука. Это была плотная, бархатистая субстанция, живой организм, пульсирующий скрытыми от человеческого уха ритмами. Воздух, густой от влаги, поднимающейся от реки Луга, пах влажной землей, цветущим жасмином и терпкой зеленью. Джейсон Кроуфорд, главный смотритель, шёл по едва заметной тропе, как вдруг эту совершенную … Read more