Ночь выдалась влажно-душной, будто воздух стал гуще. По пустынному перекрёстку редко проезжали машины — их фары на мгновение высвечивали двух людей, застывших над телом на мокром асфальте под трепетным светом уличного фонаря. Тело лежало неподвижно, а рядом стоял Игорь — её муж. Его трясло от страха, лицо было белее самого асфальта.
Марина, напротив, чувствовала странное спокойствие, почти ледяное. Паника ушла, сменившись животным инстинктом — защитить. Защитить его, своего любимого, потерянного, напуганного человека, который смотрел на неё глазами ребёнка, внезапно столкнувшегося со смертью.
— Я… я его убил, — сорвалось у него с губ, голос дрожал, как у испуганного подростка. — Марина, я убил человека!
Она резко схватила его за плечи, встряхнула, пытаясь вернуть хоть каплю разума, пока страх полностью не поглотил его.
— Это была самооборона! — твёрдо произнесла она. — Он напал на нас, ты помнишь? И был не один — второй скрылся. Он может вернуться. Или полиция.
Городок был маленьким, почти провинциальным. Здесь все знали друг друга, и любая новость облетала улицы быстрее ветра. Страх в глазах Игоря, его дрожь, растерянность — всё это читалось слишком явно. Его найдут. Обвинят. Осудят. А он не выдержит. Сломается при первом же допросе.
В голове Марины стремительно сложился план — жестокий, безумный, но единственно возможный. Она посмотрела на мужа: опущенные плечи, дрожащие губы, беспомощные руки. Нет, он не справится. А вот она сможет.
— Уходи домой, — решительно сказала она, подтолкнув его в темноту. — Ложись спать. Если кто-то спросит — ты был дома. Понял? Иначе тебя посадят. Ты мужчина — тебе дадут срок. Мне же могут смягчить. Я женщина.
Она сама вызвала скорую и полицию. Её голос в трубке звучал холодно, спокойно — будто сообщала о прорвавшейся батарее. В тот момент, когда она положила трубку, Марина поняла: пути назад нет. Она сделала свой выбор.
В участке царила казённая стужа и запах старой краски. Марина отвечала следователю спокойно, уверенно, почти равнодушно:
— Шла с работы, он выскочил из-за угла, потянул сумку. Я отбивалась… толкнула… он упал. Не хотела.
Первая ночь в камере. Холод, скрип деревянных нар, мерцающий свет под потолком. Марина лежала, глядя в темноту, повторяя про себя, как заклинание: «Я всё правильно сделала. Он меня не предаст. Он будет ждать».
Камера была похожа на забытое богом общежитие. Воздух был густым от пота, сигаретного дыма и горя. Марина, аккуратная и тихая, сначала старалась быть невидимкой. Но долго так продолжаться не могло.
Главной здесь была Рысь — худая, резкая, с пронзительным взглядом. На второй день она подошла к Марине, словно оценивая добычу:
— Мокруха? За что села, мышка?
Рядом присела Ванда — женщина постарше, с печальными глазами, в которых, казалось, отразилась вся жизнь. Она смотрела мягко, почти матерински.
— Не слушай её. Расскажи, как есть. Полегчает.
И Марина рассказала. Почти всю правду. Про самооборону, про страх. Но её глаза выдавали больше, чем слова.
— За мужика, да? — фыркнула Рысь. — Дурочка. Бросит он тебя. Все они такие.
Марина молчала, сжав губы. Она не позволяла себе сомневаться. Она верила. Она должна была верить.
Связью с миром были редкие письма и передачи от Игоря. Он приносил еду, сидел за стеклом, говорил, что любит, что держится. Каждое его слово давало ей силы. «Он меня не предаст», — шептала она себе каждую ночь, укладываясь на жёсткие нары.
Через несколько лет хорошие рекомендации и раскаяние принесли результат — условно-досрочное освобождение. Марина выйдет на свободу.
Игорь встретил её у ворот колонии. Он был какой-то чужой, натянутый. Обнял быстро, отпустил, не глядя в глаза.
— Мне предложили работу, — сказал он, пока они ехали в такси. — Водителем на Север. Платят хорошо. Возможно, уеду надолго.
Марина, опьянённая свободой, не замечала тревожных ноток в его голосе. Она радовалась солнцу, свежему воздуху, городским улицам. Всё будет хорошо, убеждала она себя. Просто нужно время.
Но реальность оказалась суровой. При устройстве на работу повсюду возникала невидимая стена:
— Бывших заключённых не берём, — вежливо или с презрением отказывали ей.
Финансы истощались. Перед отъездом Игорь оставил конверт с деньгами:
— На первое время. Буду переводить.
Но переводов не было. Деньги кончились, а работы всё не было. Марина достала старые отцовские «Жигули», немного подлатала их и начала работать таксистом.
Это был новый ад. Пьяные клиенты, попытки домогательств, наглые подростки, убегающие без оплаты. Однажды пассажир, разболтавшись, спросил о её прошлом. Марина честно ответила. Мужчина сразу переменился в лице, попросил остановить машину, бросил ей на сиденье смятую купюру и вышел, будто она была заразной. В ту ночь она плакала за рулём, чувствуя себя униженной и совершенно одинокой.
Дождливым вечером осени, уставшая и раздражённая, Марина возвращалась домой. В голове роились тяжёлые мысли, дорога расплывалась перед глазами. И вот — плохо освещённый пешеходный переход. Она заметила фигуру слишком поздно.
Завизжали тормоза, последовал глухой удар. У неё сердце замерло. Марина выскочила из машины. На мокром асфальте сидел мужчина, держась за ногу.
— Вы живы? — прошептала она, ощущая, как земля уходит из-под ног. Паника накрыла с головой. Только не снова. Только не «в зону». Только не это.
Мужчину звали Артём. Он попытался встать, но вскрикнул от боли. Полицию вызывать нельзя — это было первое, что пришло в голову Марине. Словно по наитию, она помогла ему сесть в машину и повезла к себе.
Она обработала его ссадины, приложила лёд к опухшей шишке на лбу, напоила горячим чаем. Постепенно между ними завязался разговор. Артём оказался спокойным, доброжелательным человеком, который не обвинял её, не боялся, даже извинялся за доставленные неудобства.
Беседа становилась всё легче, доверительнее. И тут взгляд Артёма упал на фотографию на комоде: молодые, счастливые Марина и Игорь — до всего того кошмара, что их разделил.
— Это ваш муж? — спросил он, немного помедлив. Голос его стал осторожным, настороженным.
— Да, — кивнула Марина. — Сейчас на вахте. Далеко.
Артём задумался. Помолчал, подбирая слова.
— Простите… А у вашего Игоря, случайно, нет брата-близнеца?
Марина нахмурилась. Он начал говорить осторожно — о своей знакомой Вере, о её гражданском муже тоже по имени Игорь, о странных недоговоренностях в их отношениях.
У Марины внутри всё похолодело. Она старалась отмахнуться от страшных мыслей, но воспоминания о словах Рыси, тюремной подруги, уже просыпались, как ядовитый сорняк.
— Поедемте со мной, — предложил Артём мягко. — Просто проверим. Лучше знать правду, какой бы она ни была.
Дорога в пригород казалась бесконечной. Марина ехала, сжав руки, холодными от страха. Вот нужный дом, нужный подъезд. Звонок. Открыла женщина с округлившимся животом — Вера.
Её взгляд скользнул по Марине, затем остановился на Артёме:
— Артём? Что случилось?
Из глубины квартиры раздался голос, будто ударивший током:
— Верочка, кто там?
На пороге стоял Игорь. Увидев Марину, он замер, лицо стало белее простыни. Время остановилось. А потом Марина шагнула вперёд и со всей силы ударила его по щеке. Хлопок был таким громким, что показалось — эхо прокатилось по всем комнатам.
— Ты что делаешь! — закричала Вера, заступаясь за него.
Начался жуткий скандал. Обман, ложь, двойная жизнь — всё вылезло наружу. Вера узнала, что любимый человек не просто женат, но что его жена только что вышла из тюрьмы, отсидев за него.
— Ты же говорил — ты в рейсах! — кричала она. — Ты мне врал!
Вера оказалась с характером. Через слёзы она вытолкала Игоря за дверь, швырнув следом его вещи:
— Убирайся! Больше не смей показываться!
Когда Марина вернулась домой, её ждал новый удар — Игорь уже был там. Словно хозяин, он перетащил свои вещи и теперь сидел на её кухне, как ни в чём не бывало. Выставить его пришлось с помощью Артёма. Прибежала даже его мать, причитая:
— Мариночка, родная, прости моего дурака! Нагулялся, дурак!
После того как все разошлись, они с Артёмом долго сидели на кухне. Марина рассказала ему всё — без утайки. О любви, жертве, слепоте и боли предательства. Он слушал внимательно, без осуждения, с искренним уважением в глазах.
Через неделю Артём сделал ей предложение. Просто, без пафоса. Сказал, что такая женщина, как она, заслуживает настоящего счастья.
Они начали новую жизнь. Поддерживали Веру, которая родила сына Даню. Квартиру Марины сдали, сами переехали в другой город — где никто не знал их прошлого.
Прошло несколько месяцев. Они делали ремонт в новом доме. Пахло краской, свежестью и надеждой. За чашкой чая из новых кружек они говорили о планах. Марина посмотрела на Артёма, на его тёплые, добрые глаза, и улыбнулась.
— Знаешь, — произнесла она тихо, — вся эта ужасная история… она того стоила, если я встретила тебя.