Хрустальные люстры сверкали над приглушённым шёпотом и звоном бокалов в самом престижном ресторане Манхэттена. За центральным столиком сидел Нэйтанел Стерлинг — миллиардер, магнат бизнеса и несгибаемый титан, рядом с ним — его изящная жена, Вивьен Кросс. Безупречно одетый, такой же сдержанный, как всегда, он выглядел человеком, у которого есть всё.
Но судьба ждала этого момента целых пятнадцать лет — и теперь собиралась уничтожить его мир за несколько секунд.
Официантка с знакомыми глазами
Она была всего лишь официанткой — от силы двадцати лет — подававшей блюда с тихой грацией. Но когда она наклонилась, чтобы поставить тарелку, дыхание Нэйтанела перехватило.
Её глаза.
В них было что-то… болезненно знакомое.
— Как тебя зовут? — спросил он почти шёпотом.
— Аврора, — удивлённо ответила она. — Аврора Беннет.
Рядом с ним Вивьен напряглась.
— Нэйтанел, ну что ты… Это всего лишь официантка.
Но он не мог остановиться.
— Фамилия? — настаивал он.
— Я выросла в приёмной семье, — призналась она. — Сказали, что меня бросили, когда я была младенцем.
Бокал выскользнул из рук Нэйтанела и разбился о пол. Разговоры смолкли. Весь зал замер.
Лицо Вивьен побледнело.
Призрак прошлого
Пятнадцать лет назад Нэйтанел и Вивьен пережили то, что он считал немыслимой трагедией — смерть их новорождённой дочери. Он помнил, как держал в руках её розовое одеяльце и плакал. Вивьен тогда сказала, что врачи совершили ошибку, что «слишком поздно».
Но теперь перед ним стояла эта девушка с глазами его ребёнка… и с той же тихой силой, что была у его первой жены.
— Сколько тебе лет? — с трудом выговорил он.
— Пятнадцать. Почти шестнадцать.
Вилка Вивьен заскрежетала о тарелку — резкий, окончательный звук.
Нэйтанел резко поднялся.
— Нам нужно поговорить. Сейчас же.
Аврора заморгала.
— Но я на работе…
— Я оплачу твою смену, — сказал он менеджеру.
Вивьен схватила его за запястье.
— Ты ведёшь себя нелепо.
Но его голос был стальным:
— Пять минут. Прошу.
Правда выходит наружу
На улице, под холодным светом фонаря, Нэйтанел опустился на колени перед ней.
— У тебя осталось что-нибудь с детства? Родимое пятно? Воспоминание?
Она коснулась ключицы.
— Пятно в форме звезды. Меня нашли в розовом детском одеяльце… с вышитой буквой «Е».
Ноги Нэйтанела подкосились.
— Это одеяльце… оно было её.
Он достал из кошелька старую фотографию: молодой он держит младенца, закутанного в то самое розовое одеяльце.
— Ты моя дочь, Аврора.
Она ахнула.
— Это невозможно… Мне сказали, что я была брошена.
И тогда появилась Вивьен.
— Довольно, — прошипела она.
Нэйтанел повернулся к ней с горящими глазами.
— Ты знала. Всё это время.
Она не дрогнула.
— Ты был одержим ею. Я сделала то, что должна была сделать.
— Ты украла у меня ребёнка, — голос его сорвался. — Ты оставила меня оплакивать дочь, которая была жива — пятнадцать лет.
Холодный голос Вивьен прозвучал как ледяной клинок:
— Ты бы ушёл от меня. Ради неё. Я не могла этого позволить.
Потерянная… и найденная
Аврора дрожала.
— Всё это время… я думала, что меня никто не хотел.
Глаза Нэйтанела наполнились слезами.
— Я никогда не переставал искать тебя. Но доверял не тому человеку.
Вивьен сделала последнюю попытку:
— Ты ничего не докажешь.
Голос Нэйтанела стал жёстким.
— Посмотри на меня.
Менее чем за 48 часов его юридическая команда вскрыла всё: поддельные документы об усыновлении, взятки детскому дому, фальшивое свидетельство о смерти. Предательство оказалось куда глубже, чем он мог представить.
Прижатая к стене, Вивьен сорвалась.
— Да! Это я! — закричала она. — Я не собиралась соревноваться с младенцем!
Нэйтанел остался непреклонным.
— Ты уйдёшь. Моими адвокатами займутся разводом… и обвинениями.
Восстановить то, что было украдено
Жизнь без Вивьен не стала чудом. Аврора знала лишь потерю, неопределённость и недоверие.
Ей было трудно привыкнуть к огромному дому Стерлингов. Мрамор не стирал воспоминаний о переполненных приютах. Роскошная одежда не заполняла пустоту, оставленную годами одиночества.
Но Нэйтанел не сдавался.
Он провожал её в школу. Слушал её страхи. Был рядом — каждый день.
Однажды вечером, когда они ели простую пасту за огромным столом, она прошептала:
— Можно… я буду звать тебя папой?
Нэйтанел сдержал слёзы.
— Я ждал пятнадцать лет, чтобы услышать это.
Правосудие свершилось. Любовь вернулась.
Вивьен была осуждена за мошенничество, похищение и создание угрозы для ребёнка. Заголовки газет пылали, вспыхивали фотокамеры, но для Нэйтанела и Авроры настоящий суд уже состоялся — суд доверия и прощения.
В зале суда, когда Вивьен огласили приговор, Нэйтанел крепко держал руку дочери.
— Тебе не обязательно смотреть на неё, — сказал он мягко.
— Я и не смотрю, — ответила Аврора. — Я смотрю на своего папу.
И это было единственное, что имело значение.
«Дом — это не семья. Всё это не имеет значения. Ты — имеешь».
— Нэйтанел Стерлинг, в тот день, когда всё изменилось.